Худшей ошибкой в его жизни, по словам Грега, было решение жениться на женщине, с которой он закрутил роман. «Она была не самым добрым человеком. Да, умная, я чувствовал к ней физическое влечение, но не та, с кем хотелось создать семью. У нас было много проблем: в сексе, общении, она постоянно меня в чем-то подозревала и обвиняла, что я хожу налево». Бурные выяснения продолжались пять лет. За это время у них родился малыш, и Грег усыновил ребенка новой супруги. (Теперь он был отцом четверых детей: двое от первого брака и двое от следующего). Когда жена в третий или четвертый раз пригрозила подать на развод, он заявил: «С меня хватит. Я ухожу и больше не вернусь. Можешь разводиться».

Грег жил один четыре года, а потом женился в третий раз на женщине из богатой семьи. Мужчина говорит, что решился на третий брак во многом ради того, чтобы у его десятилетней дочери – единственного ребенка, который с ним жил, – была мать. «Я решил, что она даст моей девочке многое из того, что не мог дать или не давал я». Грег очень уважал третью жену, и они были хорошими друзьями. В этих отношениях, по его словам, не возникло ничего особенно плохого, но «и ничего по-настоящему чудесного в них тоже не появилось». Взлеты были не очень высокими, падения не слишком низкими. А еще не было общения. Близости. Обмена. «Она была близка со мной, но мое чувство близости далеко не заходило. И настал конец номер три».

Некоторых может оттолкнуть легкость, с которой Грег подходил к бракам и разводам, но в наш век развестись легко, а полезную информацию о семейной жизни достать очень трудно, и он просто выбирал один из немногих доступных вариантов. Он знал только то, что любовные отношения ни разу не принесли ему желаемого. В них – и в его жизни в целом – чего-то не хватало, и брак становился невыносимым.

Первые браки Энн и Грега были очень похожи: довольно мирные, традиционные и без событий. Альберт, первый муж Энн, работал учителем математики в частной школе. Первые десять лет семейной жизни прошли гладко и безмятежно: «Альберт занимался преподаванием, а я – воспитанием наших двух дочерей». Поскольку детство у Энн было необычное, она не знала, что такое образцовая семья. «Кажется, мои представления о браке сформировались из телевизионных программ, книг и наблюдения за людьми, – полагает она. – У меня не было ни подробных знаний, ни навыков, поэтому первый союз оказался поверхностным. Но мы сами так не считали и делали все, что могли».

Все шло довольно гладко, пока на десятый год брака у Альберта не начался эмоциональный кризис. Супруги не думали, что это было связано с происходящим в их жизни. Страдания стали настолько острыми, что он обратился за помощью к врачу. Тот сказал, что проблема в тревожности, и выписал успокоительные, чтобы нормализовать сон. Альберт прилежно выслушал доктора, пошел в аптеку с рецептом, а потом вернулся домой и спросил Энн: «А что такое “тревожность”»? Та не смогла ему объяснить. «Мы были до такой степени наивные», – вспоминает она.

Баночка таблеток опустела, но лучше Альберту не стало. В конце концов он нашел решение: уйти в себя. Он начал проводить много времени наедине с собой, а когда был вместе с женой, продолжал оставаться эмоционально недоступным, поскольку был слишком занят попытками поддержать душевное равновесие. Энн это глубоко беспокоило. Подсознательно это пробуждало воспоминания о том, как ее бросали в детстве. Она пыталась достучаться до Альберта, но ничто не помогало, и, отчаявшись, женщина стала отстраняться от него. «Я обратилась к проверенному еще в детстве решению: заботиться о себе и быть совершенно независимой».

Кроме недостатка близости, в паре появились и другие трудности. «Альберт хотел, чтобы я была хорошей женой учителя, – вспоминает Энн. – Я была дружелюбной, открытой и очень увлеченной, в школе меня любили, но что-то внутри противилось такой роли». Сама Энн, в свою очередь, была не рада профессии Альберта. «Мне хотелось, чтобы он вернулся к учебе и получил степень в области управления. Я надеялась, что он перейдет в школе на административную должность и избавится от некоторых учительских обязанностей». Сегодня, размышляя об этой ситуации, она понимает скрытые мотивы, стоящие за этим желанием. «На сознательном уровне я рассуждала о том, что даст ему степень. Но в глубине души, кажется, проецировала на него собственные нереализованные амбиции. Я сама планировала вернуться к учебе. И переносила на мужа собственную отчаянную тягу к карьере», – говорит женщина.

В конце концов Альберт действительно начал учиться и защитил диссертацию, а когда дети подросли, Энн поступила в магистратуру по консультированию. Она многое узнала, и это помогло ей разобраться в собственном детстве, однако полезной информации на тему отношений было мало. «У большинства знакомых психотерапевтов отношения были почти такие же, как у меня, а то и хуже. Они разводились, заводили романы на стороне. Какой смысл обращаться к ним за советом?»

Тем временем конфликт в паре нарастал. Окончив обучение, Альберт решил вернуться в школу. Для Энн это стало ударом. «Я думала, что все это преподавание станет для него трамплином к новой карьере. Однажды прямо спросила: “Как будут выглядеть следующие двадцать лет нашей жизни?” Он сказал: “Так же, как сейчас”. Тогда я заявила: “Ну уж нет. Я так жить не собираюсь”. За эти двадцать лет я видела примерно одно и то же. Я чувствовала пустоту и упускала в жизни что-то очень важное».

К этому этапу отношений любви между ними осталось немного. «Мы не то чтобы часто ссорились, – говорит Энн, – но и не ладили. Я хотела, чтобы он был другим. Он хотел, чтобы я была другой. Я становилась все более независимой, а он хотел покладистую женщину, которая бы его поддерживала, – на такой, как ему казалось, он женился. Мы оба росли как личности, но не встраивали изменения в наши отношения и не знали, где искать помощь. Сейчас мне кажется, что мы вообще не стремились ее получить. Мы были мертвы. Онемели. Хотели чего-то друг от друга, но не знали, чего именно. Оба потеряли контакт с нашими потребностями. По десятибалльной шкале я бы оценила наше понимание происходящего на уровне трех баллов».

Энн и Альберт развелись в феврале 1978 года. Одной дочери в то время было десять лет, другой тринадцать. «Старшая приняла наш развод стоически, как ее папа, – вспоминает женщина. – Зато младшая не скрывала гнева». Энн с дочерьми переехала в Беркли и поступила на докторскую программу по психологическому консультированию и руководству. В рамках обучения прошла обширный курс психотерапии, и пробелы в самопознании начали постепенно заполняться. Она стала замечать, что недовольство в первом браке возникало во многом из-за того, что под ее уверенным поведением скрывался тревожный, испуганный человек. «Я впервые осознала, что по-прежнему испытываю боль от того, что в детстве меня покинули, – признается Энн. – Вся эта боль постоянно была со мной, хотя я не подозревала об этом. Я отстранилась от нее, и тем не менее она влияла на все аспекты моей жизни». В какой-то момент психотерапевт спросил, бывали ли у нее приступы тревожности. Она ответила отрицательно, но потом осознала, что всю жизнь борется с постоянным состоянием волнения. «Это был непрерывный обстрел, поэтому отдельный приступ был бы как камушек в океане. При этом я не осознавала тревоги. Она стала моей второй натурой. Мир просто был таким».