Сарматов обессиленно опустился на камень и посмотрел на истоптанный копытами берег с многочисленными кучами конского навоза. Взгляд его сначала остановился на растоптанном миниатюрном приемнике, потом перешел на Алана и Бурлака.

– Где твои часы, капитан Бурлаков? – тихо спросил Сарматов. – Где твой приемник, старлей Хаутов?

Не глядя на него, Бурлак выдавил из себя:

– От денег он наотрез отказался, вот я и сунул часы в его торбу.

Сарматов перевел яростный взор на Алана.

– На Востоке принято дарить что-нибудь на память, – объяснил тот совершенно убитым голосом и опустил голову под тяжестью взгляда Сарматова.

– Думаешь, это дело рук Абдулло? – спросил американец.

– Вон след его ахалтекинца – правая передняя подкова скошена, – зажав ладонью забугрившиеся на шее вены, ответил Сарматов. – Абдулло вдоль реки нас ищет, и правильно ищет – куда мы от нее?! Увидев плот старика, шакал решил отобрать его деньги за баранов и тут наткнулся на дары этих «данайцев»…

– Да, лажанулись мы выше крыши! – робко подал голос Бурлак.

– Прости, командир! – выдавил из себя Алан.

– А что ты передо мной извиняешься? Ты у Вахида прощения проси! – взорвался Сарматов. – Расскажи ему, как его грудной внук-сирота и увечная невестка теперь жить будут!

Алан, потупив взор, отвернулся.

– Лучше бы ты дал нам в морду, Сармат, чем так на психику давишь! – вырвалось у Бурлака.

– Молчать! – рявкнул Сармат так, что Бурлак втянул голову в плечи.

Трескучие голоса грифов, хрип тяжело дышащих людей и топот армейских башмаков сминали утренний покой, и все живое спешило оставить тропу при стремительном приближении людей, даже кобра, прошипев будто только для порядка, спряталась в выгоревшей траве. Сарматов дал передышку группе лишь тогда, когда оглядел в бинокль оставленную позади «зеленку» и речную пойму. Скоро крутая тропа влилась в проложенную по террасам хорошо наезженную верблюжью дорогу. Ступив на нее, Сарматов снова оглянулся и, вздув желваки, процедил:

– Чуял я, что волчара след взял, через полчаса здесь будет наш старый знакомый Абдулло…

В бинокль уже можно было разглядеть группу всадников, человек двадцать, переправляющихся через реку.

– Стежка одна и узкая! – заметил Бурлак, протягивая Алану бинокль. – Быть или не быть, командир?..

– В смысле – бить?.. Какие вопросы! – возбудился Алан. – Здесь они нас не ждут… Я ставлю итальянок на растяжки, а по тем, кто останется, – в два ствола, пока ты американца за камнями постережешь!..

– Управимся! – поддержал его Бурлак.

– Ну, командир! – нетерпеливо воскликнул Алан. – Уводи штатника!

Американец с тревогой прислушивался к их разговору.

– За чмо меня держишь? – насмешливо бросил Сарматов Алану и подтолкнул американца в сторону от тропы, к каменным нагромождениям, нависающим над пропастью. – Передохни пока, полковник! – сказал он, приковывая его к крепкому стволу корявого деревца.

– Сармат, то, что ты задумал, безумие! – возмутился американец. – У Абдулло целый отряд, а вас всего-то…

– У гнева тоже есть права! – недобро усмехнулся Сарматов.

– Это, насколько я знаю, из «Короля Лира»? Но Лир, если помнишь, Сармат, плохо кончил!..

– Стать безумным в безумном мире, полковник, так ли это плохо? – пожал плечами Сарматов и заклеил американцу рот пластырем. – Будь добр, посиди тихо, пока мы с шакалом говорить будем, а если разговор не получится, выбирайся уж как-нибудь сам, – добавил он.

Из-за поворота крутой тропы сначала донесся нарастающий топот копыт, потом в него вплелись гортанные крики. Сарматов сделал знак рукой притаившимся за камнями Бурлаку и Алану и, заметая веткой пыль на тропе, торопливо скрылся в траве.

Громко перекликаясь, всадники вынеслись из-за поворота тесной гурьбой, по трое-четверо в ряд. Впереди в ярком развевающемся халате скакал на гнедом ахалтекинце Абдулло. Видимо, почуяв недоброе, конь стал прясть ушами, жаться подальше от края пропасти. Абдулло раздраженно охаживал его камчой, и конь, не выдержав, вынес всадника на середину тропы. Два прогремевших одновременно мощных взрыва смели в пропасть половину всадников за спиной Абдулло, а остальные, не успев ничего толком понять, попав под перекрестный огонь, были сражены меткими автоматными очередями. Крики ужаса оглушенных людей, предсмертное ржание коней превратили тихую красоту предгорья в настоящий ад. Успевший проскочить место взрыва, невредимый Абдулло, нахлестывая ахалтекинца, летел прямо на вставшего на его пути Сарматова, у которого как раз в это время заклинило гашетку автомата. Ахалтекинец, едва касаясь легкими копытами тропы, мчался как ветер, прикрывая гривой всадника… Отбросив автомат, Сарматов кошкой запрыгнул коню на шею. Одной рукой он успел вцепиться в гриву, пальцами другой захватил жаркие ноздри животного и резким движением руки в сторону и вниз опрокинул через голову ахалтекинца. Старый казачий прием сработал безотказно.

Подойдя к лежащему в пыли Абдулло, Сарматов, пока тот не пришел в себя, сорвал с него оружие и вынул заткнутый за широкий пояс-ходак кривой нож «бабур».

– Хватит придуриваться, Абдулло Гапурович, приехали! – сказал он, видя, как у бандита дрогнули веки.

Абдулло продолжал лежать неподвижно, не открывая глаз.

К Сарматову подошли Алан с Бурлаком. Они с любопытством разглядывали распростертого на земле Абдулло.

– Чего там? – спросил их Сарматов, кивая на тропу.

– Кончен бал, погасли свечи, командир! – отозвался Бурлак. – Ни один не ушел!

– Тогда эту падаль за ноги и в пропасть, к Аллаху! – подмигнув им, скомандовал майор.

После этих слов Абдулло вскочил, но Бурлак тут же сбил его с ног.

– Не дергайся! – с омерзением в голосе приказал он. – Облажался – так не мычи!..

– Мамой прашу – моя не нада в пропасть! – запричитал Абдулло по-русски. – Не нада! Моя в пропасть не нада!

– Маму свою, старика деда, жену с тремя детьми ты, Абдулло, сжег заживо, когда, спасая шкуру, уходил за кордон! – яростно оборвал его Сарматов. – Верховный суд Таджикистана по совокупности всего приговорил бы тебя к высшей мере. Хочешь, помолись Аллаху перед исполнением…

Абдулло встал на колени и потянул пухлые пальцы, унизанные кольцами и перстнями, к людям, от которых теперь зависела его висящая на волоске жизнь.

– Вы же савсем нищий! – завопил он. – Абдулло деньги много даст!.. Всю жизнь барашка кушать, коньяк пить будешь, началнык!

– Уж не деньгами ли старого Вахида ты хочешь с нами поделиться? – встряхнул его за шиворот халата Алан.

– Глупый старый Вахид денег имел савсем мало!.. Абдулло золота много, доллар много-много! Моя все отдаст и переправит вас через границу!.. – срываясь на визг, закричал Абдулло и подполз к ногам Сарматова. – Моя доллар много, моя все может!..