На Парк-авеню я заметил еще один черный «фольксваген». На сей раз за рулем сидел седой негр, но водитель первой машины, насколько я успел заметить, был белым. Потом мне бросился в глаза еще один черный «жучок», на водительском месте сидела молодая черноволосая женщина. Я бросился через улицу и забарабанил кулаками в стекло машины. Женщина посмотрела на меня как на чокнутого. Потом я услышал ломающийся голос Майкла Рудника: «Сейчас ты у меня получишь! Сейчас ты получишь!» Колотя в стекло, я орал: «Заткнись! Заткнись, черт тебя дери!» Машины тронулись с места, и женщина уехала. Я гнался за ней, пока до меня не дошло, что я делаю. Я наклонился, упершись ладонями в колени, и несколько минут приходил в себя. Потом пошел к дому.

Я умылся холодной водой и приложил к нывшей руке упаковку замороженного горошка. В ребрах и руках я по-прежнему чувствовал дергающую боль, но кости вроде были целы. На моем автоответчике не было сообщений. Я позвонил в участок и оставил сообщение для Химото: «Добрый день, это Ричард Сегал. Наведите справки о подростке по фамилии Рудник из Крэнбери, Нью-Джерси. Долго рассказывать, но его отца, Майкла Рудника, убили пару недель назад, и у меня есть предположение, что в отместку он мог похитить Полу. Если у вас есть ко мне вопросы, звоните».

Я положил трубку и вдруг как-то ясно почувствовал, что Пола умерла.

С той минуты, как я вошел в квартиру, Отис лаял не переставая. Мне не хотелось его запирать, поэтому я старался не обращать внимания, надеясь, что рано или поздно он замолчит сам.

Голова раскалывалась, болели костяшки пальцев. Я вышел на кухню выпить пару таблеток тайленола и приложить к руке пакет с горошком и тут заметил, что миска Отиса стоит пустая. Последний раз я кормил его утром накануне. Мне стало понятно, почему он так бесится. Я вынул из шкафчика банку собачьих консервов и полез в ящик за открывалкой. Я уже стал закрывать ящик, как вдруг обнаружил пропажу. Пытаясь сохранить спокойствие, я несколько раз глубоко вздохнул. Но потом, когда посудомоечная машина и все ящики были проверены, мое подозрение превратилось в уверенность: большого ножа нигде не было.

В мозгу одна за другой мелькали догадки, но лишь одна казалась верной: в квартиру проникла полиция и забрала нож как вещественное доказательство.

Я осмотрел входную дверь, но следов взлома не обнаружил. По домофону я связался с Реймондом, и он сказал, что, насколько ему известно, никто не обращался за запасным ключом.

Или Реймонд, прикрывая копов, лгал.

Как в лихорадке, я снова обыскал ящик, вывалив на стол все его содержимое. Я перерыл всю кухню, и даже заглянул в мусорное ведро, но большого ножа нигде не было. Полиция, наверное, сейчас проводит анализ ножа на наличие частиц крови Майкла Рудника. Может быть, они установили повсюду в квартире скрытые камеры и теперь наблюдают за мной. Я обыскал кухню, гостиную и столовую, но нигде не обнаружил следов камер.

Вдруг я вспомнил, где нож, — ну конечно же, он в спальне.

Я пошел в спальню и стал рыться в ящиках комода и в тумбочке. Отис пошел за мной. Он лаял как бешеный, повернувшись мордой к стенному шкафу с одеждой Полы.

Шкаф стоял в углу спальни, рядом со входом в ванную, я почти никогда не заглядывал туда. Я сделал несколько шагов в направлении шкафа и остановился, почувствовав странный запах. Мне вспомнилось, как, переехав в Нью-Йорк после колледжа, мы с Полой снимали квартиру на Амстердам-авеню. Это была квартира в старом доме без лифта. Хозяин решил морить мышей. Тошнотворный запах, исходивший от стен, не выветривался после этого несколько месяцев.

Но сейчас пахло много хуже, чем от дохлых мышей.

Отис рычал, а я увидел, как мы с Полой схватились в спальне, и услышал смех Майкла Рудника. Я был пьян, угрожал Поле ножом и кричал: «Где твой любовник?! Где он?!»

Потом, не отрывая взгляда от дверец шкафа, я услышал, как Майкл Рудник говорит: «Сейчас ты у меня получишь. Сейчас ты получишь». Его голос звучал так громко и отчетливо, как будто шел из моей головы.

— Заткнись! — заорал я. — Заткнись!

Но он не умолкал: «Сейчас ты у меня получишь. Сейчас ты получишь», и тут я увидел, как Пола раздирает мне ногтями лицо, ее ногти впиваются в мою кожу, а сам я кидаюсь на нее с ножом. И еще одна яркая вспышка: утро следующего дня, я стою и смотрю на капли крови на полу у шкафа. Я думал, что это моя кровь.

Я медленно потянул за ручку, дверца приоткрылась. Из шкафа с невероятной силой вырвался запах, удушающее зловоние, от которого я чуть не упал в обморок. Я распахнул створки, и тошнота подступила к горлу. Прямо передо мной, зажатое между плечиками с одеждой, вертикально покоилось распухшее тело Полы. Нож все еще торчал в ее груди, широко открытые глаза смотрели прямо на меня.

Я отшатнулся от шкафа и попятился. Отис лаял, раньше я никогда не слышал, чтобы собака лаяла так громко. Звук больше походил на визг, от него было больно ушам.

Я бросился в ванную, и меня вырвало на пол. Потом я вернулся в спальню, надеясь, что мне все привиделось. Но Пола по-прежнему была там, с рукояткой ножа в груди и застывшими, широко открытыми глазами.

Отис ни на шаг не отставал от меня, он бегал за мной по коридору и лаял как безумный. Здесь должна была быть какая-то ошибка — я не мог убить свою жену. Наверное, Рудник-младший как-то проник в квартиру и убил Полу тем самым ножом, которым я убил его отца. Или это сделал Даг. Вечером во вторник он мог вернуться в квартиру и заколоть Полу, пока я валялся пьяный.

Я взял на кухне телефон и набрал 911. Когда там ответили, я понял, что в полиции никогда не поверят, что Даг или Рудник-младший убил Полу — раз я сам в это не верил.

— Алло? — повторил женский голос. — Вы слышите меня? Алло.

— Да. — Язык неожиданно отказался слушаться. — Я здесь.

— Вы хотите сообщить о чрезвычайной ситуации?

— Нет, я хочу сообщить об убийстве.

— Об убийстве?

— Да. Меня зовут Ричард Сегал, я убил свою жену.

Я объяснил, что полиция найдет тело Полы там, где я его оставил, — в шкафу в спальне, потом назвал свой адрес и номер квартиры. Оператор просила меня не класть трубку и оставаться на линии до прибытия полиции, но я сказал, что мне нужно идти.

На кухне я выпил стакан холодной воды, потом вышел на балкон. Дождь все еще моросил, в лицо подул холодный ветер.

Я вскарабкался на перила и сделал глубокий вдох. Посмотрел вниз на кружащийся тротуар и увидел Полу, она стояла и ждала меня.

Я закрыл глаза. В следующую секунду я падал, так быстро, что лицо, казалось, вот-вот взорвется. Потом с оглушительным «хрясь» я упал на землю.

Я открыл глаза. Вокруг себя я видел размытые очертания ног, какие-то голоса говорили мне «не двигайтесь» и что «все обязательно будет хорошо».

Я чувствовал невыносимую, мучительную боль в ногах и руках, в спине и шее.

Пола опустилась на колени рядом со мной.