litbaza книги онлайнСовременная прозаКарта Творца - Эмилио Кальдерон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 66
Перейти на страницу:

— Ведь Юнио уже сказал тебе: Смит погиб в гестапо. Видит Бог, я не прощу себе, если с тобой случится то же, что и с ним.

Но моя речь не произвела на нее никакого впечатления.

— Если я сейчас буду прятаться, мне придется прожить остаток жизни с сознанием того, что я струсила.

— Мы уже сделали достаточно. Если бы это было не так, немцы не охотились бы за мной.

— Война идет на улицах Рима, и я не буду прятаться, — твердо произнесла она.

После наших споров власть, которую Монтсе имела надо мной, часто становилась сильнее. Причина тут довольно проста: большинство таких дискуссий возникало из-за моих возражений.

— Тебе дали какое-нибудь поручение? — поинтересовался я.

— Завтра мне предстоит забрать ящик с шипами из скобяной лавки в Трастевере, а потом я должна буду распространять подпольные материалы.

Мало что так досаждало немцам, как эти шипы — изобретение Рима времен цезарей, подхваченное партизанами: они исключительно эффективно протыкали шины автомобилей германской армии.

— Твои друзья сообщили, что тебя расстреляют, если поймают с этими шипами?

— Я знаю. Приходится рисковать. Разбрасывать шипы и распространять листовки, призывающие к восстанию, — это часть моего обучения. По окончании подготовки мне поручена более важная миссия, — призналась Монтсе.

— Что за миссия?

Монтсе несколько секунд молчала, прежде чем ответить:

— Я должна убить Юнио.

На какое-то мгновение я подумал, что она шутит, но напряжение на ее лице заставило меня понять: она говорит серьезно.

— И ты намерена это сделать? — ужаснулся я.

— Именно об этом мы с ним разговаривали, когда ты пришел. Я посоветовала ему уехать из Рима, потому что это может сделать кто-нибудь еще из наших товарищей.

Похоже, Монтсе как следует освоила тактику партизан. С каждым днем сопротивление становилось все более отчаянным.

— И что сказал Юнио?

— Он просил меня не беспокоиться за его безопасность: дескать, он знает, как себя защитить; кроме того, он пообещал спасти тебе жизнь, если я поклянусь ему, что не буду ничего замышлять против него.

— И ты, конечно, согласилась.

— Разумеется.

— Значит, ты сохранила ему жизнь в обмен на мою.

— Что-то вроде того.

— Я пойду собирать чемодан.

— Вещи, которые пропали… я их пожертвовала, — добавила она.

— Ты пожертвовала мою одежду?

— Только ту, что не была тебе нужна.

— Можно узнать кому?

— Беженцам, евреям, которым приходится прятаться в доме друзей, солдатам, дезертировавшим из итальянской армии и отказывающимся подчиняться приказам немецких военных властей. Всем нуждающимся.

— Монтсе, я тебя не узнаю.

— Быть может, ты считал, что я буду сидеть сложа руки, пока ты рискуешь жизнью в Берлине? Я вовсе не была уверена в том, что увижу тебя снова. Мне нужно было обрести смысл в жизни.

— Твоя жизнь и так уже имела смысл.

— Жизнь не может иметь смысл, если миришься с самой жестокой из всех диктатур, какие человечество когда-либо знало, — торжественно заявила она.

Что я мог возразить? Никто не может бороться с фанатизмом, а Монтсе перестала быть идеалисткой и превратилась в фанатика. Теперь она была гораздо более холодной и расчетливой, чем я привык считать. Быть может, в этом и состоит разница между идеализмом и фанатизмом. Идеалист — человек страстный и пылкий; фанатик же холоден и беспощаден, он пытается любой ценой навязать окружающим свои идеи, пусть даже ценой собственной жизни. Мне оставалось только проверить, готова ли Монтсе зайти так далеко.

10

Я сел в машину Юнио, пытаясь держаться с достоинством, словно разговора, только что состоявшегося у нас с Монтсе, не было и в помине. Я не хотел его сочувствия и, разумеется, не намеревался благодарить его за спасение. Однако спустя мгновение, оказавшись с ним наедине впервые за долгое время, я передумал. Мне слишком о многом хотелось с ним поговорить и слишком много сомнений разрешить с его помощью.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

— Более или менее. Можно задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Ты бы предложил мне свою помощь, если бы не Монтсе?

Юнио внимательно посмотрел на меня, после чего ответил с непроницаемой улыбкой на лице:

— Ну разумеется. Я всегда хорошо к тебе относился.

Тут я вдруг заметил, что он ведет машину неуверенно, словно не знает, что делать с педалями, рулем и коробкой передач.

— А Габор?

— Я дал ему выходной. Скажем так: ему незачем быть в курсе всех дел.

— Твоей измены Третьему рейху?

— Это не измена.

— В таком случае что же это?

— Немного человечности. Немного здравого смысла на фоне всеобщего безумия. Человеческая жизнь всегда должна цениться выше идеологии, ты согласен?

Мне захотелось спросить его, когда и по какому поводу он изменил свое мировоззрение.

— Кроме того, позволив Капплеру пытать тебя, а потом расстрелять, я бы до конца жизни винил себя в твоей смерти, — добавил он.

— Зато ты мог бы утешить вдову, — заметил я.

Юнио воспринял мой очередной выпад с поистине рыцарской выдержкой. Впрочем, он всегда оставался дворянином и рыцарем, сколько бы ни рядился в фашиста.

— Монтсе — сильная женщина, она всегда была такой. Ни одному мужчине не придется «утешать» ее, если она овдовеет. Ты же… Достаточно лишь посмотреть на тебя.

— Что я?

— Ты будешь плохим вдовцом. Станешь пить, или что-нибудь в этом роде.

— Возможно, я даже покончу с собой, — предположил я.

— Нет, самоубийство не для тебя.

— Почему ты так уверен?

— Потому что, покончив с собой, ты лишишься удовольствия чувствовать себя виноватым. Смерть означала бы прекращение страдания, а без Монтсе единственным смыслом твоей жизни станет именно это — смаковать собственное горе, падать в бездну отчаяния, подниматься и снова падать, раз за разом, вечно. Многим людям известен лишь один способ выносить существование — получать удовольствие от своих собственных горестей.

У Палаццо Браски принца устрашающими жестами и пронзительными голосами поприветствовала компания фашистов.

— Да здравствуют принцы Юнио Валерио Чима Виварини и Юнио Валерио Боргезе! — прокричал самый юный из собравшихся.

Принц Боргезе был руководителем Десятой флотилии MAC, подразделения итальянской армии, всегда, даже в самые трудные времена, сохранявшего лояльность к Муссолини и немцам.

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 66
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?