— Вот так, да? — шептал он, скользя руками по изгибам ее тела.

Наконец его руки добрались до кружевного воротника сорочки. Без всякого предупреждения он рванул его.

— Ты прелестна. — Несколько секунд Вейн любовался ее обнаженной грудью. — И вся моя. И я могу ласкать тебя, сколько захочу.

Изабелла ответила тем, что сквозь брюки обхватила ладонью его мошонку. Реакция была вполне ожидаема: плоть у него между ног сократилась и напряглась. Если бы она вдруг решила его покалечить, облегающая одежда не смогла бы быть защитой. Девушка начала ласкать мужчину, и его тело охватила дрожь.

— В таком случае я смогу утверждать то же самое. Это все мое? — промурлыкала она.

Звуки ее голоса заставили его член задрожать в ожидании разрядки.

— О господи, да, — прохрипел он. — Все… твое…

— Докажи мне это. — Она осторожно сжала мошонку, и его тело немедленно на это отреагировало.

Он уступил ее натиску, и они поменялись местами.

— В тот день, когда мы поссорились, я тебе солгал. — Из-под полуопущенных век он наблюдал за тем, как она расстегивает его брюки и оттягивает ткань, высвобождая член. Вейн уже полностью возбудился, что с ним случалось всякий раз, когда она была рядом. — То, что между нами было, это не было простым соитием. Я всегда хотел большего — задолго до того, как признался в этом самому себе.

Изабелла склонилась над ним, и ее груди выскользнули из разорванной ночной сорочки.

— Я знаю. — Она предъявила его взору свою макушку, а ее язык осторожно лизнул место чуть пониже головки члена. — Хотя сначала считала, что ты не можешь быть моим.

Вейн вцепился руками в простыни. Ему казалось, что его позвоночник вот-вот сломается, выгнувшись дугой от невыносимого наслаждения, доставляемого ему ее ртом. Он все еще был одет, но Изабеллу, сосредоточившуюся на его набухшей плоти, это, похоже, нисколько не смущало.

— Ты ошибалась. Я твой. Прошу тебя! — умолял он.

Ее передние острые зубки коснулись чувствительной кожи члена, и его сознание затуманилось.

Вейн уже пробовал ее возбуждение на вкус, но тогда он не попросил ее сделать то же самое для него. Он не хотел отпугнуть ее своими плотскими запросами. На самом деле он обожал чувствовать губы и язык женщины на своем члене, ее попытки принять в себя как можно больше его плоти, восторг, вызванный фонтаном семени, ударяющим в горло любовницы, сглатывающей все до единой солоноватые капли. Сколько безымянных и безликих дам ублажали его подобным образом!

Но Изабелла с самого начала означала для него значительно больше, поэтому он отказал себе в этом удовольствии из уважения к неискушенности женщины, которую успел полюбить.

— Изабелла, в этом нет необходимости. Ты ничего не должна мне доказывать.

— Тс-с…

Она повернулась так, чтобы ей было легче его ласкать. Вейн застонал, а его ягодицы поджались, когда головка члена скользнула по ее губам, а затем зубам и погрузилась глубоко в рот, улегшись на языке, как на ложе любви.

— Пощади меня, Изабелла! — стонал Вейн, изумляясь тому, что ее неопытность возбуждает его сильнее ловкости и умения куртизанки. — Я ведь не каменный.

Когда она выпустила его член из губ, он едва не расплакался. Окинув его страстным взглядом, Изабелла прошептала:

— Он похож на горячий мрамор. — Обхватив пальцами основание, она слегка сжала член. — Я не очень хорошо представляю, что мне следует делать. Может, ты хочешь, чтобы я его пососала, как ты мои груди?

Ее губы снова накрыли головку и принялись сосать. Он приподнял бедра ей навстречу.

— Да!

Пальцы Изабеллы скользнули ниже, ощупывая его тело. Обращаясь скорее к себе, она пробормотала:

— Мне нравится, когда ты ласкаешь меня языком, — и начала быстро и остро касаться языком головки члена. — М-м-м, экзотический и горьковатый. Я никогда не пробовала мужское семя на вкус.

— Попробуешь, если будешь продолжать в том же духе, — прохрипел он, а ее губы начали опускаться все ниже, подбираясь к мошонке.

Ее рука тоже опустилась вниз, заинтересовавшись тем, что скрывалось внутри поросшего волосками мешочка и на ощупь напоминало шарики. В восторге от своего открытия она тихо засмеялась. От ее смеха по его телу пробежал озноб, заставив встать дыбом волосы на теле. Ее губы коснулись внутренней поверхности его бедра, а язык заскользил по сморщенной коже мошонки.

Во всем, что касалось Изабеллы, Вейн располагал весьма ограниченным запасом терпения. Эта озорница доводила его до состояния безумия.

— Довольно, — произнес он, резко подтягивая ее вверх.

Когда она снова оказалась на нем, он перекатил ее на спину. Она тихо засмеялась, а он, забыв до конца раздеться, поспешил погрузиться в ее истекающий влагой канал. Он заполнил его собой, и оба застонали.

— Искусительница, — прошептал Вейн, целуя девушку и ощущая на ее губах свой собственный вкус.

Желание овладеть ее телом граничило с безумием, но ни одного из них это не удивляла. Изабелла прижалась к нему еще сильнее и легонько укусила за щеку. Затем она прижала его лицо к своей шее. Ее бедра выгнулись ему навстречу, а он часто-часто задвигал членом, с каждым сладострастным толчком погружаясь все глубже.

Все в этой женщине было для него новым и неожиданным, но Вейн уже перестал удивляться. Стиснув руками ее бедра, он отдался страсти. Изабелла прорыдала его имя и прильнула к нему, а его плоть совершила последний отчаянный рывок. Он прижался лицом к ее шее. Ему показалось, что головка его члена взорвалась, а спазмирующие мышцы ее влагалища выжали из него все до последней капли.

Вейн даже не пытался сдерживаться. Его тело говорило так красноречиво, как никогда не удавалось высказаться языку. Во всяком случае, в присутствии Изабеллы. От нее у него туманился разум и его с головой накрывало сладострастие. Ему хотелось до конца жизни только и делать, что доставлять ей радость, и не только в постели.

Все еще находясь внутри нее, он прижал ладонь к ее щеке.

— Изабелла, выходи за меня замуж.

Его сердце затрепетало от тревоги, когда она устало вздохнула:

— Зачем?

— Я тебя люблю, — ни секунды не колеблясь, ответил он. — Не считай меня благородным. Мои мотивы крайне эгоистичны по своей природе: я ни одного дня не в состоянии прожить без тебя. Я хочу видеть тебя за своим столом утром и в постели — ночью. Когда на шумном балу наши взгляды будут тянуться друг к другу, все будут знать, что ты моя. И моя мать тут не при чем, как и мой долг перед семьей. Это касается меня самого… и тебя. И ожидающей нас совместной жизни. Что ты на это скажешь, Изабелла? Достаточно ли ты бесстрашна, чтобы связать свою судьбу с одним из Порочных Лордов?

Сердце замерло у него в груди, когда она покачала головой.