— Но Молли с тобой в машине не было?

— Нет, слава богу. Я была одна.

— Да и тебе только этого не хватало. — Гриффин покачал головой. — Особенно теперь. Могу я чем-нибудь помочь?

Единственным человеком, знавшим брата лучше, чем она, как подозревала Дана, был Брайен Гриффин. Она сама испытала, что такое проводить десять-двенадцать часов с товарищами по работе. Спустя какое-то время с некоторыми из них возникает близость чуть ли не семейная. Она догадывалась, что Гриффин провел наедине с братом времени уж никак не меньше. Кабинет брата находился в том же коридоре через три двери.

Сообщение это поместили в первых же строках муниципальных новостей. Дана обратила внимание на заметку, потому что там была упомянута Юридическая школа, а все, связанное с Джеймсом, было теперь ей особенно интересно. Тон заметки был самый нейтральный. Дана и думать бы о ней позабыла, если б на обратном пути с Гавайев не задалась вопросом: каким образом Джеймс мог познакомиться с женой сенатора? Ей посчастливилось отрыть заметку в Интернете, и она скопировала ее для Логана.

Гриффин вытащил из кармана красный платок и протер им стекла очков.

— Ты, наверное, наследственные дела хотела со мной обсудить?

— Честно говоря, Брайен, я надеялась, что ты мне в другом поможешь. Я собиралась позвонить. Прости, что явилась без предупреждения.

— Ничего страшного. Так в чем дело?

— Наша фирма организует семинар женщин-юристов у нас в Сиэтле, и я среди устроителей, — сказала она со всей возможной убедительностью. — И мне вспомнилась заметка в газете, промелькнувшая недавно, что здесь у вас, в Юридической школе, выступала Элизабет Мейерс.

Гриффин кивнул:

— Да, для школы это было заметным событием. Ведь она не так часто появляется на публике.

— Это-то меня как раз и заинтриговало. Мне стало интересно, как это вы вдруг залучили ее к себе?

Зазвонил телефон. Логан вытащил прицепленный к поясу мобильник и встал.

— Я выйду. — И, ответив, он вышел в коридор, прикрыв за собой дверь.

Дана повернулась к Гриффину. На лице его играла улыбка, и у Даны явилась мысль, не спросит ли он ее сейчас, что она желает выведать на самом деле. Дана попробовала оттянуть этот вопрос, в свою очередь спросив его:

— Я что-то не так поняла или упустила?

— Прости, я просто… — Гриффин хохотнул, продолжая протирать платком стекла очков, потом надел очки, аккуратно заправив за уши тонкие дужки. — Просто, когда я думаю о Джеймсе, я всегда представляю рядом с ним тебя, Дана. Как-то забывается, что не всякий же раз ты была при нем и с нами. Ты ее не помнишь, да?

— Кого — ее?

— Элизабет Мейерс. Элизабет Адамс.

Дана покачала головой. Названная фамилия ничего не пробудила в ее памяти.

— На первом курсе она была нашей с Джеймсом соседкой по общежитию.

В университете Дана и Джеймс жили порознь, решив, что для близнецов достаточно учиться в одном заведении. Когда она услышала слова Гриффина, память ее принялась отшелушивать год за годом, пока перед ее мысленным взором не возникла золотоволосая девушка с лучистыми синими глазами и белозубой улыбкой, стоящая в их кухне.

— Помнишь, на первом курсе Джеймс привел ее к вам в дом на День благодарения? Пригласил ее и ее напарницу по общежитию. Неужели не помнишь?

Так как через неделю после начала каникул должны были состояться экзамены, некоторые иногородние студенты не смогли уехать домой и проводили праздники с друзьями.

— Сейчас она немного по-другому выглядит — волосы темнее, и с носом своим она что-то сделала. Непонятно зачем, — добавил Гриффин. — Как непонятно, почему она не снимает темных очков. Чтобы не так выделяться, что ли…

Элизабет Адамс была высокой, длинноногой, с тонкой талией. В их кухню она вошла уверенно, с достоинством и тут же осведомилась, не надо ли чем помочь с ужином, немедленно расположив к себе Кейти Хилл. Между ними завязался долгий оживленный разговор, во время которого Джеймсу оставалось лишь сидеть на табуретке возле кухонного стола и пускать слюнки в ожидании ужина. За ужином Дана не без задней мысли села между Элизабет и братом, но мать велела ей пересесть.

Гриффин откинулся на спинку стула, вертя между большим и указательным пальцами и раскручивая канцелярскую скрепку.

— Она жила прямо напротив нас, через коридор. Я все время донимал твоего брата, подзуживал — слабо, дескать, пригласить ее на свидание, а он отказывался, говорил, что не хочет портить их дружеские отношения. Думаю, это был простой страх, что если дело не выгорит, как он потом до самого конца года будет смотреть ей в глаза, встречаясь в коридоре? В общем, побаивался он ее, да и все мы ее побаивались, черт возьми. Наверное, он внушил себе, что лучше быть ее приятелем, чем незадачливым кавалером. — Гриффин перестал раскручивать скрепку и поднял глаза к фотографиям на стене. — Сам я женился на своей подружке еще по колледжу и теперь задним числом думаю, что в этом его соображении была доля истины. К тому времени, как Джеймс все-таки набрался храбрости пригласить ее на свидание, Элизабет стала очень популярна. Каждый парень в комнате или хвастал знакомством с ней, или мечтал об этом знакомстве, не исключая и Роберта Мейерса. — Гриффин опустил на стол скрепку. — Ну, по крайней мере, девушку у твоего брата отбил не какой-нибудь там забулдыга из общежития. Не каждый может похвастаться, что не поделил девушку с будущим кандидатом в президенты!

Дана чуть язык не проглотила, но так как надо было что-то сказать, она лишь пробормотала:

— Да уж, не каждый…

— Ну а после того как на авансцену выступил Мейерс, Элизабет пропала с нашего горизонта и до самого конца года мы ее не видели. Потом разнесся слух, что она бросила университет и подалась с Мейерсом в Гарвард и что через год они поженились. Так ли это, никто из нас в точности не знал до самого их возвращения в Сиэтл.

— Как же вышло, что она выступила здесь, у вас?

— Это был курс лекций для девушек-юристов. Мы с Джеймсом были в организационном комитете. На одном из заседаний Джеймс взглянул на меня через стол и спросил: «А что, если пригласить Элизабет Адамс?» Я решил, что он шутит, но все присутствующие идею эту одобрили. Они заставили его сделать то, на что он целых двадцать лет не мог решиться.

— Так это Джеймс пригласил ее?

Гриффин кивнул.

— Он по-прежнему трусил и позвонил ее секретарю. Но Элизабет оказалась на высоте: сама перезвонила ему, дала личное согласие. — Гриффин подался вперед и оперся локтями о стол. — Мне приходилось читать в газетах нелицеприятные отзывы о ней: дескать, держится слишком холодно и высокомерно, но с нами высокомерной она не была. — Дана ее такой тоже не помнила. — С нами она была прежней старушкой Элизабет, — продолжал свой рассказ Гриффин. — Выступление ее было кратким и очень по делу. Держалась она спокойно и дружелюбно. У меня сложилось впечатление, что в этот день она осталась собой довольна.