изолируя нас в этом сладком, влажном контакте. Я чувствовала, как он сдерживается, стараясь обуздать вожделение и дикий порыв, вызванные этим поцелуем, и мне понравилось, что он это делал, что мы просто исследовали друг друга ртами высоко над городом, не ища ничего другого. Мы делали это так долго, что, когда разделились, я вновь почувствовала себя влюбленной, мои губы покраснели, а щеки разгорелись.

– Пойдем домой, – попросила я.

Мы взялись за руки и пошли обратно. Почти не разговаривая. Время от времени Аксель останавливался на углу, и мы снова целовались, после чего набирали темп, продолжая спуск. Когда мы вошли в квартиру, я сняла кофту и оставила ее на диване.

– Тебе понравилось свидание?

– Очень, – улыбнулась я.

– Достаточно, чтобы пойти на второе?

Я кивнула, и он подошел ко мне, повесив ключи. Он обхватил мои щеки ладонями и поцеловал в кончик носа, а затем коснулся губами моих губ.

– Ну что, переспишь со мной сегодня? – промурлыкал он, и я попыталась сдержать трепетание внутри.

– Не настолько, – пошутила я.

– Давай, милая. Просто поспим вместе. Клянусь.

– Завтра, может быть. Доброй ночи.

– Без тебя она доброй не будет, – пробурчал он.

Я сдержала улыбку и забралась в кровать, надев хлопковую пижаму. Я смотрела в потолок, думая о вечере, что мы провели вместе. Когда у нас все было хорошо, с ним всегда было так: просто и весело, удобно и легко, захватывающе и непохоже на все остальное. Я глубоко вздохнула и перевернулась. И через некоторое время еще раз. А через полчаса я поняла, что не смогу заснуть, по крайней мере, пока не перестану думать о том, как близко его комната находится к моей, о его хриплом голосе, предлагающем мне переночевать вместе… Не знаю, сколько было времени, когда я встала с кровати.

Я на цыпочках приблизилась к его спальне и вошла без стука. У меня дрожали ноги, но я медленно пробралась к кровати и легла рядом с ним. Я затаила дыхание, когда он придвинулся, обхватил меня руками за талию и притянул к своей груди. Я закрыла глаза. Я чувствовала его медленное дыхание на своей шее и сосредоточилась на этом идеальном звуке, после чего заснула в его объятиях.

94. Аксель

Леи не было дома, когда я вернулся из магазина. Складывая покупки в холодильник, я вспомнил, что в тот день она должна была встретиться со Скарлетт и другими художниками, чтобы поговорить о выставке, которую они устраивали в выходные в небольшой галерее. И не знаю почему, но я поднялся в студию, чтобы посмотреть, чем она там занимается. В первые несколько недель я видел, как она перегружена, и старался пореже беспокоить ее, чтобы дать ей пространство.

Я посмотрел на картины, над которыми она работала.

Это было нечто новое, но мне понравилось. Одинокая парижская улица, карнизы и крыши зданий тают, словно сделаны из воды, снег плещется на каждом углу, контрастируя с ощущением тепла и зыбкости.

Я уже готовил ужин, когда она вернулась. Положив взятые с собой тетради и портфель, она прошла на кухню и села на один из табуретов, пока я нарезал овощи. Я спросил ее, как она провела день.

– Было здорово, – призналась она. – Это другая галерея, более аутентичная, знаешь? Не терпится там выставиться. Будет всего одна картина, но думаю, что она будет выделяться, потому что почти у всех других художников более современные, более минималистичные работы. И Скарлетт говорит, что там могут быть какие-то важные люди, которые следят за новинками на случай, если кто-нибудь из художников окажется прорывным. Пойдем, я хочу, чтобы ты посмотрел на картину.

– Я уже поднимался в студию.

– И что ты о ней думаешь? – Она затаила дыхание.

– Она хороша. Хаотична. Тебе удалось это передать.

95. Лея

В то утро Аксель проснулся с головной болью и после долгих уговоров послушался меня, принял таблетку и на некоторое время вернулся в постель. И я впервые пошла на Монмартр одна, в тишине, очень внимательно следя за каждым своим шагом, потому что мне было интересно, всегда ли люди идут в определенном направлении, не это ли я делала, когда рисовала, направляя себя каждым мазком. Проблема заключалась в том, что я еще не знала, куда хочу. Часть меня начинала трепетать от гордости каждый раз, когда Скарлетт уверяла меня, что если я позволю направлять себя, то далеко пойду. А другая часть меня просто хотела вернуться домой, поставить пластинку на закате и рисовать босиком на террасе, пока небо приобретает тот оттенок красного, который напоминал мне об Акселе.

Все это было так противоречиво…

Я сидела на ступеньках, пока город наливался рассветом, и думала, что, возможно, определись я с самого начала четко, какого будущего хочу, уже не чувствовала бы себя так неуютно в этот момент.

Я вертела в руках телефон, пока наконец не решилась позвонить ему. Лэндон ответил на четвертом гудке, и после первого приветствия наступило неловкое молчание, которое я быстро попыталась нарушить:

– Я просто… хотела узнать, как у тебя дела.

– Прекрасно, – вздохнул он. – Заканчиваю финальную задачу.

Я вздохнула. Лэндон не ответил на сообщение, которое я отправила ему несколько дней назад, хотя я этого и не ожидала. С той ночи я много думала о нем, о нас и о том, как все сложилось. Было нелегко начать разбираться в нагромождении чувств, которое я сама себе накрутила, но попытаться стоило. И Лэндон был одной из ключевых фигур.

– Мне очень жаль, – тихо прошептала я.

– Не надо, Лея. Мы говорили об этом перед твоим отъездом. Мы все прояснили.

– Просто я продолжаю думать, что все это было несправедливо по отношению к тебе. И это не из-за Акселя, честное слово. Это из-за меня. Я не должна была держать тебя на привязи так долго только потому, что ты был мне нужен и я не могла тебя отпустить…

– Мы оба были нужны друг другу, Лея.

– Это неправда, – закрыла я глаза.

– Правда. Тебе нужно было, чтобы кто-то обнял тебя, а мне нужно было обнять тебя. Я с самого начала знал, что ты никогда его не забудешь, но мне все равно нравилось то, что у нас было, нравилось чувствовать себя полезным тебе, то, как легко все складывалось…

– Наверное, даже слишком, – простонала я.

– Возможно, да.

Мы молчали так долго, что я подумала, что Лэндон повесил трубку, но нет, он все еще был там, дышал на другом конце линии.

– Это как смотреть на восход солнца с тобой, хотя ты далеко. Я сейчас на вершине холма, и ты представить себе не можешь, как здесь красиво, когда город начинает просыпаться и наполняется шумом. Здесь всегда шумно, по правде говоря. Это странно. Как журчание, которое никогда не прекращается.

– Мы увидимся, когда ты вернешься?

– Как только ты захочешь.

– Тогда почти сразу, Лея.

Положив трубку, я еще некоторое время думала о том, как мне повезло в тот вечер, когда я встретила Лэндона. Возможно, не каждой истории суждено превратиться в «навсегда», но это не обесценивает пройденный путь. Мне понравилась идея сохранить все, что мы друг другу подарили, прежде чем коснуться пустого дна ящика, где уже мало что можно было спасти.

96. Лея

Мои щеки уже болели оттого, что я улыбалась каждый раз, когда кто-то подходил к моей картине. Я старалась быть вежливой с каждым посетителем, даже если почти ничего не понимала из того, что он говорил, за исключением тех случаев, когда Ханс или Скарлетт подходили, чтобы взять ситуацию в свои руки и помочь мне с языком.

Я обратила внимание на других художников. Всем им, казалось, было комфортно, они выглядели гордыми и спокойными. Я заставила себя не трясти ногами и держать спину прямо. Подняв взгляд, я наткнулась на темно-синие глаза, уставившиеся на меня из угла комнаты. Акселю было так неуютно в этом обтягивающем костюме, он выглядел таким скованным, был так не похож на себя.

Та часть, которой все еще нравилось