Наклонив голову, он стал по очереди их посасывать, Вздрогнув от прикосновения его раскаленных губ, Розлин обмякла в сильных объятиях и запустила руку в шелковистые волосы. Дру знал, как сломить любое сопротивление, как лишить женщину воли, как разжечь желание и наполнить страстью.

Но сейчас он, похоже, дразнил ее. Оставив влажные ноющие вершинки, он стал целовать ее губы, обволакивая чувственным туманом, с безжалостным эротизмом истинного мастера. К тому времени, как он поднял подол ее платья, она уже теряла голову от желания.

Не переставая целовать ее, он запустил руку под юбки, погладил ногу и безошибочно нашел складки ее лона, ощутил, несколько они влажны…

Розлин судорожно втянула в себя воздух… но дальше он не пошел. Вместо этого прервал пьянящие поцелуи и, к полному недоумению девушки, привстал и опустился перед ней на колени, поднял юбки до талии и раздвинул ее ноги.

Розлин напряглась, чувствуя, как ползет по щекам краска. Сейчас, под жадным взглядом Дру, она казалась себе распутницей с обнаженными грудями и широко расставленными ногами. Но лицо его выражало такой чувственный голод, что ее сердце внезапно забилось.

– Дру… что ты делаешь?

– Ублажаю тебя.

Он медленно провел ладонями по внутренней стороне бедер, поднимаясь все выше, к влажным границам ее лона. Когда он стал опускать голову, Розлин тихо охнула. И все же не была шокирована. С той ночи в саду она точно знала его намерения.

И хотя все ее прежние привычки и воспитание восставали против поднимавшегося в ней волнения, Дру не позволил ей отстраниться и, просунув ладони под бедра, удержал на месте. Розлин закрыла глаза. Он понимал ее постыдные желания. И знал, чего она хочет, куда лучше, чем она сама.

Наконец сдавшись на его волю, она продолжала молчать, даже когда он подвинул ее к краю сиденья. Дру наклонился, чтобы попробовать ее языком, легко лаская обнаженные створки лона. Розлин сдавленно охнула. Мышцы ее бедер конвульсивно дернулись. Она тихо застонала, задыхаясь от восторга, но тут он нашел тайный бугорок, ставший центром ее наслаждения.

Розлин слепо подняла бедра в поисках высвобождения. Она задыхалась от неумолимой потребности, беспомощно утопая в глубоком, пьянящем водовороте желания.

А Дру продолжал возбуждать ее. Закинув ее ноги себе на плечи, он зарылся лицом между ее бедрами. Губы сжали пульсирующую горошинку и продолжали сосать.

Розлин стонала все громче. Пытка была упоительной, а наслаждение – почти жестоким, и все же она умерла бы, если бы он остановился. Сжимая его голову туго сжатыми кулачками, она подалась вперед, и он продолжал доводить ее до безумия.

Через несколько секунд она сдавленно вскрикнула, охваченная всепоглощающим наслаждением. Тело трепетало в восхитительной разрядке, и прошло несколько минут, прежде чем блаженные спазмы наконец улеглись.

Розлин не открывала глаз, смутно ощущая убаюкивающее покачивание экипажа… тягучую сладость, разлитую по истомленному телу.

Наконец ее ресницы медленно поднялись. Дру по-прежнему стоял на коленях перед ней, но уже успел расстегнуть свои панталоны. Его восставшая плоть гордо поднималась из густой поросли волос, и Розлин поняла, что не может отвести глаз.

– Коснись меня, – властно приказал он.

Розлин, словно зачарованная, протянула руку, коснулась горячей головки и осторожно провела по прекрасному твердому стержню.

– Чувствуешь, как сильно я хочу тебя?

Да. Она это чувствовала. Он был возбужден до последней степени. Глаза потемнели от страсти.

– Ты… предпочел бы, чтобы я тоже ублажила тебя… губами? – застенчиво спросила она.

Дру задохнулся от неожиданного вопроса. Мысли о прикосновении сочных губ Розлин было достаточно, чтобы он едва не взорвался. Но она все же слишком неопытна для столь откровенных плотских наслаждений.

– Скоро мы сможем это сделать, – пообещал он, – но не сейчас. Прямо сейчас я хочу быть в тебе.

– Я тоже хочу.

И хотя голос ее был едва слышен, кровь Дру загорелась. Он был так напряжен, что лишь скрипнул зубами. И все же он знал, что должен быть осторожен. Нельзя причинять ей боли. Встав с колен, Дру вернулся на место и опустился на подушки сиденья.

– Ты можешь оседлать меня. Мы еще не пробовали этой позиции.

Ее ответная улыбка была одновременно застенчивой и чувственной.

– Пытаешься доказать, какой ты изобретательный любовник?

– Отчасти. Можешь считать это очередным уроком.

Он сжал ее талию и усадил на себя, так что ее колени обнимали его бедра, а изнывающая плоть угнездилась в шелковистом ложе между ее ногами.

Заметив, что Дру колеблется, Розлин слегка нахмурилась.

– Почему ты остановился?

– Хочу потянуть время… продлить наслаждение…

Он приподнял ее и стал опускать на свою напрягшуюся плоть. Когда она попыталась поскорее вобрать его в себя, он остановил ее:

– Помедленнее. Ты пока еще не можешь принять меня целиком.

Однако стенки ее лона чудесным образом растягивались. Расставив ноги шире, он медленно вошел в теплую, влажную пещерку, и Розлин приняла его. Приняла до конца. Но на этот раз именно она заколебалась, дыша часто и неглубоко.

Дру сжал зубы. Влажный жар ее лона окутал его нетерпеливую плоть, и он вдруг понял, что лучшего ощущения на земле просто быть не может. Когда ее бедра задвигались, он с каждой минутой все больше терял самообладание.

– Подожди немного, милая, – выдохнул он, стиснул полушария ее ягодиц, хотя едва удерживался от безумного желания врезаться в нее как можно глубже, и пронзать, пока оба не потеряют разум. Огромным усилием воли он поборол яростный порыв и поднял ее, потом снова опустил… еще раз… еще… пока она не подхватила ритм. А когда Розлин выгнулась и самозабвенно откинула голову, его губы стали ласкать ее набухшие груди: сосать, покусывать, вытягивать затвердевшие соски. Он хотел, чтобы она пылала страстью и не знача никаких преград…

Очень скоро его желание исполнилось. Он остро ощущал настойчивую потребность, нараставшую в ней с каждым его выпадом. А через несколько минут Розлин уже яростно раскачивалась вместе с ним в ритме покачиваний экипажа. Внутренние мышцы ее истекающего любовными соками лона инстинктивно стискивали его.

– Дру… – ахнула она. – Я… я больше не выдержу…

Он тоже был не в силах терпеть.

Еще секунда – и он взорвется. Его руки оставили ее бедра, запутались в золотистых волосах. Он жадно целовал ее, врываясь в рот языком и одновременно в том же ритме вонзался в лоно своей нетерпеливой плотью.

Тяжело дыша, он пытался взять себя в руки, замедлить темп. Но ее абсолютная раскованность, полная самозабвенность сводили его с ума.