походного лагеря сперва на пять верст, затем еще дальше, на десять верст.

Петр I встревожился положением русских войск, блокированных в Гродно: там находилось больше половины пехоты полевой армии. Как писал историк С.М. Соловьев, царь прозорливо видел выход из той опасной для них ситуации прорывом блокадного кольца, изложив эту мысль в письме единственному из оставшихся в Гродно русских генералов – князю А.И. Репнину:

«Зело удивляемся, что по ся поры от вас жадной (никакой) ведомости нет, что нам зело печально; также объявляем, ежели, конечно, надеяться можно, и совершенную подлинную ведомость о приближении саксонских войск имеете, к тому же провианту месяца на три имеете и конский корм (хотя с небольшою и нуждою), то будьте у Гродни; буде ж о приближении саксонских войск верного известия нет, а обнадеживают польскою правдою, то, хотя и Реншильда не чаят, и довольства в провиантах и кормах конских есть, отступить к русской границе всеконечно не испуская времени, куды удобнее и безопаснее, и сие учинить конечно, и объявить о том всем генералам, начевши от фельдмаршала (Огильви); ибо неприятель уже почитай что отрезал войско наше от границ, когда идет к Вильне, и потому в Гродне ждать нечего, ежели верной ведомости о саксонцах нет, как выше объявлено: однако же все сие покладаю на ваше тамошнее рассуждение, ибо нам, так далеко будучим, невозможно указ давать, понеже пока опишемся, уже время у вас пройдет, но что к лучшему безопасению и пользе, то и чините со всякою осторожности.

Тако же не забывайте слов господина моего товарища (Меншикова), который приказывал вам при отъезде своем, чтоб вы больше целость войска хранили, неже на иных смотрели. О пушках тяжелых не размышляйте; ежели за ними трудно отойтить будет, то, оные разорвав, в Неметь бросить».

С царским письмом был ознакомлен фельдмаршал Г.Б. Огильви. В феврале 1706 года Петр I получил от него письмо, в котором говорилось, что в эти дни покинуть Гродно войскам невозможно: реки скованы льдом, что дает возможность шведской кавалерии «легко взять верх над нами». Огильви намеревался дожидаться на месте или прихода саксонцев, или ухода шведов от Гродно. Фельдмаршал жаловался царю на непослушание Меншикова и Репнина, на «дурное состояние войск».

Генерал от пехоты князь А.И. Репнин отписал Петру I, что барон Огильви, в плохо скрытой тайне от него, постоянно ведет переписку с королем Августом II и что поговаривают, что они ведут речь о походе на Варшаву:

«По отъезде короля с нашими 4 драгунскими полками, у фельдмаршала с ним беспрерывная корреспонденция, которой нам не открывают; также не сказывают, что говорят языки… Просим о тайном указе его величества, что нам делать, когда увидим противное интересу государственному?»

Царь Петр I, понимая опасность задумываемого предприятия, быстро ответил князю А.И. Репнину, который по случаю оказался в Гродненском лагере за старшего в русском командовании:

«Как слышим, что итить к Варшаве – весьма не надобно, и отнюдь того не делать; тако ж ежели о саксонцах такой подлинной ведомости не получите (при принятии сего письма), что оные конечно Вислу перешли и идут к вам, а неприятель от вас тем часом ежели отделится так, что вам возможно будет без всякого труда отойтить, тогда, для Бога, не мешкая, подите к рубежам, куда удобнее».

Письмо с таким же приказанием было отправлено и фельдмаршалу Г.Б. Огильви. Положение в Гродненском лагере быстро ухудшалось: там находилось около 35 тысяч русских войск (45 батальонов пехоты и 4 драгунских полка). Таяли собранные в городе запасы провианта и фуража. Репнин еще в первой половине января 1706 года доносил государю: «Большая скудность провианта: более как на полмесяца не будет».

Были приняты все меры, чтобы доставить блокированным войскам в Гродно продовольствие. Сначала через блокадное кольцо удачно прошел транспорт, который вез 2640 мешков. Затем из Бреста пришел транспорт с провиантом на 900 подводах. Репнин писал А.Д. Меншикову, организовавшему эти доставки: «Слава Богу, теперь у нас всего довольно – хлеба, вина, пива».

В довершение всему пришло известие о новом серьезном поражении саксонцев от шведов. То есть теперь о соединении для совместных действий с армией курфюрста Саксонии не могло быть и речи. В силу этого Гродненский укрепленный лагерь становился ловушкой для русских войск, оказавшихся далеко от пределов России.

Царь Петр I приказал русским войскам покинуть Гродно перед самым вскрытием ото льда Немана. Более того, он вновь указал путь, по которому лучше всего можно держать путь на юго-восток через белорусские земли к пограничному городу Киеву. Петр I писал Аниките Ивановичу:

«После несчастной саксонской баталии уже там делать нечего. Мой совет, когда Неман скроется (а ранее заготовить мост), немедленно перейти на эту сторону и идти на Слуцк, где есть фортеция изрядная с доброю артиллериею. Мы же, имея в Минске 12.000 стройной пехоты (которой половина на лошадях, а остальные на санях), кроме конницы Гетманской, будем вместе с Гетманом следить за вашим походом, чтобы дать вам отдых. Старайтесь вывезти больных, хотя бы на быках. С собою берите только полковые пушки, прочие орудия и всякие лишние тяжести бросьте в воду, ничего не жалейте, только берегите людей».

Собственно, это была программа на прорыв из Гродненского лагеря. После 75-дневной блокады генерал от пехоты князь А.И. Репнин блеснул своим полководческим дарованием. Он организовал скрытную переправу войск на левый берег Немана по заранее устроенному мосту (который потом был сразу уничтожен) и отошел на юг, к Бресту, умело прикрывшись от неприятеля болотами Полесья. При этом из Гродно была вывезена вся артиллерия, раненые и больные, сохранен армейский обоз («все лишнее надлежало кидать»). Шведам мало что досталось в брошенном лагере: самого главного для них – провианта они там не нашли.

Русская армия, проделав путь по скверным весенним дорогам несколькими походными колоннами, сосредоточилась в городе Бресте и его окрестностях в мае 1706 года. Она полностью сохранила свой состав, организованность и готовность к боевым действиям. Была восстановлена коммуникационная линия с российскими пределами. За связь и провиантское снабжение теперь не приходилось опасаться.

Военный историк-белоэмигрант А.А. Керсновский не без восторга писал: «…Отступление русских войск от Гродны является высоким образцом военного искусства. В то время оно вызывало восхищение иностранцев – и в первую очередь – самих шведов. Быстрота и скрытность маршей этой армии, ослабленной 75-дневным сидением и насчитывавшей в своих рядах добрую половину больных, сохранение ею своей артиллерии и обозов – все это явилось показателем ее высокой боеготовности и воинского духа…»

Гродненский маневр русской армии стал одним