Через полчаса я лежал в солёной ароматизированной воде. Обслуживали меня не хуже прочих гостей, только под замком держали. Что ж, чем дольше я здесь нахожусь, тем больше энергии накоплю. Прикрыв глаза, я продолжил медитацию.

В результате не заметил, как остыла вода. Пришлось быстро намыливаться и споласкиваться. Перед тем, как вылезти, я окатился ледяной водой. Подобные микрострессы, говорят, очень полезны.

От обрушившегося на затылок, плечи и спину потока перехватило дыхание, из горла вырвался короткий вскрик — зато все мысли разом куда-то подевались, голова стала чистой и пустой. То, что мне сейчас нужно.

Я быстро растёрся полотенцем, надел оставленный горничной на спинке кресла халат. Поискал бар и нашёл. Пива не было. Пришлось выпить полстакана джина. Жидкость обожгла рот и горло, но по желудку растеклась приятным теплом.

Вскоре явилась Рессенс с деньгами.

— Ровно пять! — сказал она, бросив пачки мне на колени. Села на диван, достала мундштук, сигарету и закурила. — Мне нужно с тобой ещё кое-что обсудить. Только оденься сначала.

Пока я принимал ванну, кто-то оставил в спальне свежий комплект белья и новый костюм. После ночной «прогулки» мои шмотки были безнадёжно испорчены, но я не ожидал от своих нанимателей такой щедрости. В конце концов, они мне платили и были вправе рассчитывать, что я сам позабочусь о своём гардеробе.

Сюртук, штаны и жилетка были готовыми, фабричными, но сели вполне сносно. Я поглядел на себя в зеркало, пригладил влажные волосы. Вышел в гостиную.

Рессенс продолжала курить, в пепельнице лежал один окурок. Окинув меня придирчивым взглядом, она, кажется, осталась довольна.

Я сел в кресло, оказавшись немного левее. Женщина повернула голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Она была в тёмно-красном облегающем бархатном платье, чёрных ботильонах и чёрных чулках. На золотистой голове — крошечная шляпка с маленьким пером. Вуали не было.

— Меня зовут Мэри, — сказала она. — Можешь так меня и называть, — что-то в её поведении изменилось.

Я насторожился. Это могло предвещать как хорошее, так и плохое.

Рессенс побарабанила пальцами по колену, устроилась поудобнее. Испытующе заглянула мне в глаза и вдруг спросила:

— Ты бы хотел получить не двадцать, а пятьдесят тысяч?

Глава 49

Я решил, что ослышался. Такие деньги мне предлагали, только когда считали доктором Барни. Сейчас, правда, тоже принимают за кого-то другого.

Но тут Рессенс, можно сказать, стала жертвой собственных фантазий.

— За что? — спросил я.

— За убийство, — хладнокровно ответила женщина.

Хм… В общем-то, меня уже наняли примерно для этих целей. Неясно только, с чего вдруг оплата так повысилась.

— Убийство кого-то конкретного? — спросил я.

Рессенс кивнула.

— Эту работу ты сделаешь лично для меня. Элиасу знать об этом не обязательно. Люсту — тем более, — подумав, добавила она.

Так-так, значит, задумала двойную игру. Я нахмурился, делая вид, что размышляю. На самом деле, думать тут было не о чём. Отказываться опасно: Рессенс решит, что я могу выдать её (хотя бы тому же Улаффсону), и постарается от меня избавиться. Прикажет Люсту убить пленника, а потом скажет, что я пытался бежать. Конечно, ничего у них не выйдет. Чтобы справиться с телохранителем, сил у меня хватит. Если действовать быстро и наверняка. Но это нарушит ход расследования. А мне ещё многое нужно узнать. Так что выбора нет — придётся подыграть.

— Пятьдесят тысяч — хорошие деньги, — медленно проговорил я. — Но мне потребуются гарантии. Люди неохотно расстаются с такими суммами.

Рессенс, кажется, вздохнула с облегчением. Похоже, ей очень хотелось, чтобы я согласился.

— Всё получишь, — сказала она. — Можешь переводить их кому вздумается, класть в банк и вообще… — женщина махнула рукой, не закончив фразу. — Но сейчас у меня таких денег, конечно, нет. Я не предполагала… что встречу подходящего человека здесь, в этой поездке. Получишь в Амстердаме, согласен?

— Работа тоже в Амстердаме?

— Да. Больше тебе знать пока ничего не нужно, — Рессенс встала, поправила платье. — Собирайся, мы скоро уезжаем! В шкафу найдёшь портплед и чемодан. Прислуга оставила три смены белья — хватит на дорогу. Потом будешь покупать себе одежду сам — мы тебе хорошо платим.

С этими словами она вышла в коридор. Я прислушался: щёлкнет ли замок? Щёлкнул.

Не прошло и часа, как явился Люст и вручил записку, в которой уверенным округлым почерком предписывалось собраться, одеться и спуститься в холл. Подписи не было. Я понял, что настало время возвращаться в Амстердам.

На горизонте замаячила проблема. Брат Рессенс мгновенно узнает меня — так же, как фон Раскуль и Франц (если они, конечно, ещё в клинике «медведя»). Значит, нужно придумать, как остановиться в гостинице, не заезжая в дом Рессенс. Чтобы составить план, имелось несколько дней — пока поезд не прибудет в Амстердам.

Сборы не заняли много времени. Вещей у меня, считай, что не было. Сложил в портплед смену белья, оделся, прихватил чемодан. Деньги рассовал по карманам. Прежде чем выйти в коридор, взглянул в зеркало: малость потухший, уставший и измождённый, но всё ещё красавчик. Потерявший лоск, но это к лучшему, ведь меня не должны принимать за аристократа. Не мешало бы постричься, но это мелочь, а ещё древние римляне говорили, что мелочи прельщают легкомысленных. Латинян я, буду алхимиком, уважал.

Люст поджидал за дверью. Пропустив меня вперёд, пошёл сзади, беззвучно ступая по ковру. Он был одет в длинное чёрное пальто и котелок (снова вошедший в моду в Гегемонии пару лет назад), в руке нёс трость с набалдашником в виде хрустального шара (скорее всего, внутри был спрятан узкий клинок). От немца пахло французским парфюмом и табаком.

Рессенс ждала внизу. Её компаньонка сидела на чемоданах, читая газету. При нашем появлении она подняла на секунду глаза и тут же снова опустила. Губы девушки беззвучно зашевелились, произнося строчки.

— Наконец-то! — сказала Рессенс, хотя я собрался всего за несколько минут. — Года не прошло!

Я пожал плечами с деланным равнодушием.

— Не будем терять ещё больше времени, — проговорила Рессенс. — За мной!

Мы вышли на улицу в сопровождении портье, тащивших чемоданы, картонки и портпледы Рессенс. Я немного удивился, не увидев доктора Улаффсона, но оказалось, что швед сидит за рулём чёрного «Мерседеса», стоящего