— Хочется верить, что меня выбрали для участия в программе не из-за этой статьи. Я ведь опубликовала не результаты исследований, а всего лишь свои соображения насчет того, как уязвима может быть жизнь на других планетах.

— Ну, как раз перед тем, как прорвало заразу, вы опубликовали еще одну интересную статью. Я имею в виду ту, где говорилось о Пернатом Змее как об инопланетном астронавте, о культе Ягуара и всем таком. Думаю, эта ваша теория вызвала… брожение среди ваших более ортодоксальных коллег.

«Откуда он знает?» — с досадой подумала Каден, хотя виду, конечно, не подала. Ее реконструированная «лягушками» биография не включала эту статью из-за нежелательного упоминания в ней Тео. Чего бы ей очень не хотелось, так это показать хоть какую-то связь с древним городом, где ее захватили в плен и фактически приговорили к смерти.

— Знаю, — промолвил Хольт, — ни в вашем университетском деле, ни в материалах НАСА эта статья не значится. Она выплыла на поверхность, когда я решил поглубже познакомиться с вашей биографией.

«Интересно — подумала Монтес, — куда его привели эти углубленные исследования?»

— Я, хм, предпочитаю не вспоминать об этой работе. В свое время она вызвала насмешки научного сообщества.

Хольт взглянул ей в глаза и удержал ее взгляд. Похоже, он обладал гипнотическими способностями: Каден показалось, будто эти глаза смотрят ей прямо в душу.

— Вы всегда настороже, — произнес он. — И держитесь особняком.

Эта работа была очень важна для нее — жизненно важна. «Лягушки» предприняли для этого огромные усилия и рисковали даже разоблачением своего агента в Белом доме, способствовавшего ее внедрению в команду Хольта. Здравый смысл подсказывал Монтес, что сейчас лучше всего было бы скомкать разговор, отговорившись головной болью, и постараться смешаться с остальными, но она решила иначе.

— Я хороший астробиолог, — сказала Каден. — К сожалению, мир решил прийти к концу до того, как я смогла достичь признанных высот в своей профессии. Однако это не значит, что моя квалификация ниже, чем у кого бы то ни было.

— Вы слышали, как один старый пердун назвал вас «мексиканской девчонкой»?

— Да! Я женщина, а не девчонка, и я родилась и выросла в этой стране!

Три дня назад Монтес вошла в совещательную комнату штаб-квартиры Зонального управления безопасности в Сиэтле, когда остальным было объявлено, что Каден войдет в состав группы. Вопрос «А почему эта техасско-мексиканская девчонка, а не Степанек?» был задан океанографом, не видевшим, что она уже в помещении, и она даже онемела. Не от нехватки слов, а как раз напротив, сдерживая порыв высказать ученому все, что думает, так как последний раз высказывалась еще в школе, когда одна девочка назвала ее taquita[27]

— Степанек вдвое старше меня и гораздо опытнее, но у меня есть два преимущества, которых нет у него.

— Это каких же?

— Я зла и амбициозна. Зла потому, что мир катится ко всем чертям, и может статься, что ему скоро будет не до моей профессии.

Каден выдержала паузу и взглянула Хольту в глаза.

— А сейчас позвольте мне задать вопрос. Что заинтересовало вас в такой степени, что вы решили включить меня в состав группы, члены которой, если судить по бумагам, более квалифицированны?

Неожиданно их разговор прервал океанограф.

— Прошу прощения, мистер Хольт, но вы выражали пожелание, чтобы, когда мы доберемся до устья Миссисипи, я охарактеризовал положение с пресной водой.

— О, да. Начинайте прямо сейчас, — отозвался Хольт.

Океанограф начал с того, что прочел цитату из «Поэмы о старом моряке» Кольриджа.

— Взгляните вниз, и вы увидите именно такое склизкое море, о каком поведал Кольридж. Несмотря на то что три четверти земной поверхности покрыто водой, лишь малая ее часть пригодна для питья, а из той, что теоретически пригодна, то есть пресной, две трети существуют в виде льда или снежных покровов. И, наконец, из того, что осталось, немалую долю составляют подземные, грунтовые воды. В реках и озерах сосредоточен всего один процент пресной воды. Короче говоря, пресная вода — это ничтожная часть водных запасов планеты. Правда, ее уровень постоянно поддерживается за счет испарения и подъема тумана, которые, уже в атмосфере, концентрируются и проливаются на землю и в океан дождями, чтобы цикл повторился.

Применительно к нашей стране крупнейшей пресноводной системой является речной комплекс Миссисипи — Миссури. Бассейн этих рек, простирающийся от границы с Канадой до Мексиканского залива, покрывает треть территории страны и обеспечивает ее центральные районы пресной водой как для питья, так и для промышленных нужд.

Как нам стало известно еще до нынешней катастрофы, с появлением кислотных дождей водяной пар в атмосфере может содержать вредные вещества, которые впоследствии выпадают на орошаемую дождем территорию. Именно это происходит ныне: ветры и дожди заносят вредоносные споры в глубь суши.

Каден, утомленная этим перечислением общеизвестных фактов, встретилась взглядом с Хольтом. Заданный ею вопрос так и повис в воздухе. Она предполагала, что выбрали ее неспроста: видимо, значение имело и нечто помимо ее научной квалификации. Узнать, в чем тут суть, означало для нее получить ключ к пониманию того, чем на самом деле занимаются власти.

Каден подняла брови, напоминая об уже сказанном:

— Почему я?

Хольт подался к ней и ответил:

— Вы говорите на науатль.

Монтес лишилась дара речи.

— Прошу вас с настоящего момента полностью сосредоточиться на древней Центральной Америке. Если еще точнее, примерно на времени Христа.

— На каких аспектах?

— На всех.

Санта-Фе, Нью-Мексико

Хольт покинул «ДС-3» в Санта-Фе, отправив ученых в Сиэтл, где его сотрудники должны были снабдить их более обстоятельными инструкциями. Он уже не испытывал энтузиазма относительно концепции мозгового центра. То есть научным исследованиям предстояло продолжиться, но курировать их он перепоручил своему первому заместителю. После встречи с Каден Монтес его планы претерпели радикальное изменение, и он сошел с самолета в Санта-Фе, чтобы подготовить все, прежде чем вызвать ее обратно.