– Я думаю, что ты сделал разумный выбор.

– А ты, Диввис?

Лицо Диввиса перекосило от еле сдерживаемого гнева.

– Что я могу сказать? Власть у тебя, и ты принял решение. Мне остается лишь повиноваться, так ведь? – Он поднялся и, напыщенно выпрямившись, протянул руку Хиссуну. – Поздравляю вас, принц. Вы достигли впечатляющих успехов – и за столь короткое время.

Хиссун, не дрогнув, встретил холодный взгляд Диввиса.

– Я счастлив, что удостоен чести служить в совете вместе с вами, лорд Диввис, – с величайшей серьезностью произнес он. – Ваша мудрость всегда будет служить мне примером. – И он пожал протянутую руку Диввиса.

Диввис, кажется, хотел что-то ответить, но передумал и лишь чуть слышно хмыкнул. Он медленно опустил руку, смерил Хиссуна яростным взглядом и величественно вышел из комнаты.

С юга дул резкий горячий ветер, который моряки – охотники на морских драконов – называют «посланием», так как он приходит с пустынного Сувраэля, континента, где находится прибежище Короля Снов. Этот ветер иссушал душу и томил сердце, но Валентин не обращал на него внимания: он витал духом где-то в иных сферах, среди задач, стоявших перед ним, и все дни напролет стоял на королевской палубе «Леди Тиин» и вглядывался в горизонт, дожидаясь, когда же покажется материк, и не обращал внимания на режущие порывы жаркого ветра, свистящие в ушах.

Плавание с Острова до Зимроэля уже казалось ему бесконечным. Эйзенхарт говорил, что, дескать, море не располагает, ветры противодействуют, маршрут нужно сократить, а для этого взять южнее, и называл еще какие-то проблемы. Валентин, не будучи моряком, не желал ругаться с ним из-за этих решений, но дни шли, западный континент все не приближался, и он понемногу терял терпение. Не единожды приходилось менять курс, чтобы избежать встреч со стадами морских драконов – по эту сторону острова они то и дело попадались. Некоторые из скандаров, входивших в команду, утверждали, что это самая многочисленная миграция за пять тысяч лет. Так или не так, но их было до ужаса много. В свое злосчастное прошлое плавание в этих водах, когда гигантский дракон разнес в щепки «Брангалин» капитана Горзвала, он не видел ничего подобного.

Драконы, как правило, перемещались группами по тридцать-пятьдесят голов с интервалом в несколько дней. Потом попался одинокий гигант, возможно, король, плывший целеустремленно, но неторопливо, как будто погруженный в глубокую медитацию. После этого некоторое время драконов не попадалось, ветер стал усиливаться, и флотилия устремилась туда, где лежал вожделенный порт.

И однажды утром с верхней палубы наперебой закричали:

– Пилиплок! Эй! Пилиплок!

Громадный порт показался внезапно – на высоком мысу над южным берегом устья Зимра возник огромный морской порт, поразительный и великолепный в своем беспорядке и деловитости. Здесь, где река достигала огромной ширины и на сотни миль вымывала в океан темный ил, который несла из самого сердца континента, стоял город с населением в одиннадцать миллионов человек, выстроенный по сложному и нерушимому плану, основой которого были четкие дуги, пересеченные спицами грандиозных бульваров, расходящихся от набережной. Валентин подумал, что этот город трудно любить, несмотря на всю красоту его широкой гостеприимной гавани. И все же, стоя и глядя на открывающийся вид, он увидел краем глаза своего старого товарища – скандара Залзана Кавола, уроженца Пилиплока, который тоже смотрел не отрываясь вперед, и на его грубом суровом лице читались и удивление, и восторг, и даже нежность.

– Охотники на драконов идут! – крикнул кто-то, когда «Леди Тиин» несколько приблизилась к берегу. – Смотрите, целый флот!

– О, Валентин, как красиво! – вполголоса сказала стоявшая рядом с ним Карабелла.

И впрямь это было красиво. До сего момента Валентин даже не думал, что суда, на которых мореходы бороздят океан в погоне за драконами, могут быть красивыми в каком угодно смысле. Они казались, скорее, зловещими – с пузатыми корпусами, гротескно украшенными отвратительными носовыми фигурами, и заостренными, как грозящие ядовитые хвосты, кормами, расписанные по бортам рядами белых зубов, алыми и желтыми глазами. И какой корабль ни возьми, они производили просто варварское, отталкивающее впечатление. Тем не менее каким-то образом в этой поистине огромной флотилии – а казалось, будто все пилиплокские корабли охотников за драконами вышли в море, чтобы встретить прибывшего короналя, – они обрели странную привлекательность. Их черные с малиновыми полосами паруса, заслонившие горизонт, развевались на ветру, как праздничные флаги.

Подойдя ближе, они совершили тщательно отработанный маневр и взяли королевский флот в кольцо, подняв на ходу большие зеленые с золотом стяги с эмблемой короналя; ветер донес хриплые крики: «Валентин! Лорд Валентин! Да здравствует лорд Валентин!» Над водой неслись нестройные, но ликующие и трогательные звуки музыки в исполнении бесчисленных барабанов, труб, систиронов и галистанов.

Прием совсем не похож, насмешливо подумал Валентин, на тот, что оказали мне во время предыдущего визита в Пилиплок, когда он с Залзаном Каволом и другими жонглерами в роли жалких просителей ходили от одного капитана охотников на драконов к другому, тщетно пытаясь уговорить кого-нибудь доставить их на Остров Сновидений, пока в конце концов не удалось нанять самое маленькое, убогое и неудачливое суденышко. Но с тех пор многое изменилось.

Между тем самый большой из драконобойских кораблей приблизился к «Леди Тиин», и от него отошла шлюпка со скандаром и двумя людьми. Когда она подошла вплотную, вниз опустили корзину, чтобы принять прибывших на борт, но люди остались на веслах, и на палубу поднялся только скандар, оказавшийся к тому же дамой – пожилой, обветренной и мощной с виду, с обильной проседью в меху и без пары могучих передних резцов во рту.

– Меня звать Гуидраг, – представилась она, и Валентин почти сразу же вспомнил ее – это была старейшая и самая уважаемая из всех капитанов-драконобоев и одна из тех, кто отказался везти жонглеров на Остров. Правда, она говорила вполне вежливо и порекомендовала им отыскать капитана Горзвала и его «Брангалин». Он подумал мимоходом, узнает ли она его, и решил, что нет. Ему давно уже стало ясно, что одеяние короналя делает своего обладателя невидимым для большинства народа.

Гуидраг произнесла безыскусную, но искреннюю приветственную речь от имени всех своих товарищей по кораблю и коллег-драконобоев и подарила Валентину чрезвычайно изящное резное ожерелье из переплетенных костей морского дракона. Он в свою очередь поблагодарил за грандиозный морской парад и поинтересовался, почему флот охотников на драконов стоит здесь, в гавани Пилиплока, а не ведет промысел в открытом море; на что она ответила, что миграция драконов у побережья в этом году оказалась неслыханно обильной, так что все охотники выбрали дозволенные квоты в первые же несколько недель, и сезон закончился, едва успев начаться.

– Этот год был странным, – сказала Гуидраг. – И боюсь, мой повелитель, впереди нас ожидают еще большие странности.