— А зачем ты сделал Саула царем?

— Я сделал Саула царем? — Самуил с силой потряс головой. — О нет, сэр, мистер. Это Бог сделал Саула царем. Я только сообщение передал. Ни ты, ни он моими кандидатурами не были. Народ желал получить царя, не я. Одного меня, какого-то там судьи, народу не хватало. Хотят царя, сделай им царя, сказал Бог. Он велел мне избрать Саула, я избрал Саула. Кто же мог догадаться, что Он изберет мешугана[7]?

— Но ты уверен, что потом Он повелел избрать меня?

— Ну а как по-твоему? Думаешь, сам бы я тебя выбрал?

— Но ты ни в чем не ошибся?

— Судьи не ошибаются, ошибается Бог. Хочешь знать правду? Была б моя воля, я выбрал бы брата твоего, Елиава, или Аминадава, или уж Самму на худой конец, — все они будут покрупнее тебя. И родились раньше. Но Бог велел мне не смотреть на вид и высоту роста. Господь смотрит на сердце, сказал Он мне. Так и сказал — на сердце. Вот Он и разглядел в тебе что-то особенное. Уж что именно, мне нипочем не догадаться. Сделай одолжение, просвети меня.

— Ну и услужил же Он мне, — пожаловался я. — Я теперь даже в Вифлеем вернуться не могу, Саул первым делом станет искать меня там.

— Когда он узнает, что ты вернулся в Иудею, он первым делом станет искать тебя здесь, — горько попенял мне Самуил. Единственное пророчество, какого я от него дождался, состояло в том, что Саул, услышав о моем появлении в Раме — у него, у Самуила, — полезет от злости на стену. — Потому я и намерен убраться в Наваф, и поскорее.

— В Наваф? — снова загоревал я. — Там же делать нечего, в Навафе. А теперь и мне придется идти с тобой в Наваф.

— Со мной? — в испуге возопил Самуил. — Ну уж нет, мистер, только не со мной. Беги куда-нибудь еще, а меня оставь в покое. Мне неприятности два раза показывать не надо, я их с первого узнаю. Прощай, прощай, а разойтись нет мочи, да только не с тобой.

Я дал Самуилу понять, что ему от меня не отделаться. Куда еще мог я пойти? Как же он поначалу бранился! А потом заявил, что непременно возьмет с собой телицу.

— Она приносит мне удачу, — объяснил Самуил.

— Но она же нас задерживать будет, — возразил я.

— А кто тебя просит ждать? — поинтересовался он.

— И почему обязательно в Наваф?

— А кто тебя просит туда идти?

Если я хотел получить утешение, от Самуила я его не дождался.

Самуил точно предсказал поведение Саула, который, едва прознав, куда упорхнула его любимая птичка, немедля направил слуг своих в Наваф, чтобы те схватили меня. Посланцы его до Навафа так и не добрались — как ни странно, они, едва выйдя в путь, сразу же принялись пророчествовать. Когда то же самое стряслось со вторым контингентом, Саул сам пошел по мою душу. И тут снова произошло непредвиденное. Вы просто не поверите. Я пал духом. Самуил с его телицей дальше идти не могли. И вот когда я был практически уже в лапах Саула, на него во второй раз в жизни напала неодолимая тяга пророчествовать.

Началось все у большого источника в Сефе, где Саул навел справки и узнал, что мы все еще торчим в Навафе. И когда пошел он туда, в Наваф, то вот, как произошло и с людьми, которых он посылал, чтобы схватить меня, и на него сошел Дух Божий, ни больше, ни меньше, и он начал пророчествовать. И он шел и пророчествовал, доколе не пришел в Наваф к Самуилу, и догадайтесь, что он тогда проделал? Снял и он одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь остаток того дня, а как впоследствии выяснилось, и всю ту ночь лежал неодетый. Таким образом, мы видим и можем сказать, что и Саул также был во пророках. Правда, на сей раз все произошло у меня на глазах.

— Это чудо, — вполголоса сказал я Самуилу, когда мы с ним пришли наконец в себя.

— Не знаю, не знаю. — Мы разговаривали, сидя при свете факелов на земле. Самуил был весь в испарине от усталости. — По крайности, я хоть передохнуть могу.

— Долго это продлится?

— Скорее всего, он пролежит до утра, — ответил Самуил. — Потом, если нам повезет, вернется домой, чтобы очухаться, а потом на него еще что-нибудь накатит и он опять помешается. Что еще могу я тебе сказать? Саул несчастен, безумен и ненадежен. Самый несчастный человек, какого я знаю, — за исключением разве меня самого.

— Самуил, — предложил я, чувствуя, как в голове моей зарождается превосходная мысль, — ты же можешь помочь ему, помочь всем нам. Пусть Саул снова станет царем.

— Пусть Саул снова станет царем? — пренебрежительно отозвался Самуил. — Как же может Саул снова стать царем? Царь у нас — ты.

— А Саул знает об этом?

— А с чего бы еще ему приспичило тебя убивать, как по-твоему? И почему ты меня-то спрашиваешь?

— Почему я тебя спрашиваю? — в изумлении повторил я за ним. Старый пархатый козел был начисто лишен воображения. — Да потому, что мне только и остается теперь, как жить под каким-нибудь задрипанным забором. Дома в Гиве я лишился, с женой побыть не могу, а по понедельникам и четвергам Саул мечет в меня копья. По-твоему, это и означает быть царем? Большое спасибо.

— Да будешь ты царем, будешь, — без особой уверенности промямлил Самуил. — Зачем волноваться, куда спешить? Жди своего часа. Рим тоже не сразу строился.

— От судьи вроде тебя я ждал чего-нибудь большего, чем такие банальности, — уведомил я его. — Саул помешан.

— Это ты мне рассказываешь? Кого боги хотят погубить, того лишают разума.

— А мне-то с этого какая радость? Я устал ждать. Живу как последний бродяга.

— А куда тебе так уж спешить? Божьи мельницы, сам понимаешь.

— Что божьи мельницы?

— Божьи мельницы, — объяснил он, — мелют медленно, но верно.

— Да, но что мне-то прикажешь делать, пока они мелют?

На сей раз взбеленился Самуил.

— Мое какое дело! — заорал он. — Бейся головой о стену. Иди и нагадь в океан. Можешь вообще зарыться башкой в землю и махать ногами по воздуху, изображая луковицу, я и ухом не поведу.

Каждому из нас потребовалось около минуты, чтобы успокоиться. Самуил желтыми пальцами с длинными ногтями раздраженно выдирал остатки пищи, листьев и прочего мусора из колтунов спадавшей ему на плечи и грудь шевелюры. Я дал ему глотнуть воды из моего меха, он ворчливо поблагодарил. Я протянул ему фисташковые орешки.

— Самуил, а Самуил, — дипломатично попросил я. — Давай попробуем вместе что-нибудь придумать.

— Я был самым могучим человеком в стране, — снова напомнил он. — Надо было держаться за Саула, какие бы слова Господа о желаниях Его мне ни причудились.

— Ну так и сделай опять Саула царем, — посоветовал я, — хотя бы до времени, пока Божьи мельницы не смелют что им положено. Иди, скажи ему, что он царь. Нам же от этого вреда не будет.