Вот он и вел, уже почти целый час. Первым делом Федор, оторвавшись метров на триста, истратил последнюю гранату, соорудив поперек проторенной тропы растяжку, благо замаскировать в снегу привязанную к чеке бечевку даже проще, чем в осеннем лесу. Вскоре позади гулко хлопнул разрыв, и Кобрин, злорадно ухмыльнувшись, чуть снизил скорость. Во-первых, нужно чуток перевести дыхание, во-вторых – немного сократить отрыв от преследователей, которые теперь потратят как минимум несколько минут на оказание помощи раненым. А в том, что оные после срабатывания ловушки в наличии имеются, он не сомневался. Ф-1 – штука серьезная, как минимум один труп и нескольких посеченных осколками фашисты заимели.

Пока топал, передыхая, успел более-менее нормально перевязаться – зацепило его еще во время боя в депо, причем дважды. Сначала навылет продырявило бицепс левой руки (к счастью, пуля прошла неглубоко, буквально скользнув под кожей), затем прилетело по кумполу отброшенным взрывом гранаты обломком кирпича. Той самой гранаты, чей осколок пробил бедро покойному ныне Сережке Ларину. Оба ранения в целом неопасные, но и не слишком приятные. От первого, несмотря на наскоро наложенную прямо поверх комбеза давящую повязку, уж весь рукав кровью промок, от второго башка гудит, словно после серьезной контузии. Но самое главное, пока бегал да кувыркался по кирпичным россыпям, уворачиваясь от пуль, всерьез зашиб колено – поди, разбери, есть под снегом острая каменюка или нет? Первое время особых проблем это не доставляло, но опытный разведчик прекрасно знал, что подобное, увы, ненадолго. Так и вышло. Сначала практически вовсе не хромал, а сейчас идти все труднее и труднее, да и колено распухло, что тот футбольный мяч…

Вспомнив о погибшем товарище, Кобрин зло скрипнул зубами. Серега Ларин, Вадик Пылев, Леша Кузьмин… все там остались. А ведь они у него уже не первые, и даже не вторые, поскольку с самого сорок первого воюет! Они – остались, нет их больше, а он – все еще живой!

«Ну, это ненадолго, – язвительно хмыкнул внезапно прорезавшийся внутренний голос. – От этих все одно не оторвешься, больно их много. Измотают сначала, ты вон и так уже от усталости шатаешься да хромаешь все сильнее, а затем и примут тепленьким. Если, понятно, застрелиться не успеешь».

«Не оторвусь, – покладисто согласился Федор. – И что с того? Да, в принципе, и не собирался отрываться, какой смысл? Еще с полкилометра их по лесу помотаю, и баста. Хотя… может, и правда пора остановиться, покудова силы имеются. Вон и позиция имеется, за тем выворотнем можно укрыться. И от пуль прикроет, и тропа будет как на ладони».

Протоптав тропку метров на двадцать вперед, старлей вернулся обратно, спрятавшись за стволом недавно поваленной бурей сосны. Хорошая позиция, что ни говори. Фрицы пойдут со стороны неглубокого овражка, а он окажется выше по рельефу. Жаль, патронов с гулькин нос осталось, меньше трети диска. Ну, да ничего, немцы-то об этом не знают. Правда, еще ТТ имеется, и пара запасных магазинов (третий в пистолете, понятно), но это так, не для серьезного боя, а пострелять напоследок, чтобы молча не помирать. Имейся побольше времени, можно было бы доснарядить диск патронами из пистолетных магазинов, но где его взять, то время? Нету его, вон, вдалеке уже можно различить отблеск немецких фонарей. Да и не спасут его эти полтора десятка патронов…

С наслаждением вытянув гудящую ногу, старлей пощупал ушибленное колено. Похоже, вовремя он остановился, еще максимум с полчасика – и все, отбегался бы окончательно, пришлось костыль сооружать, что, в принципе, никакого смысла просто не имеет. Поскольку дальше этой поваленной бурей сосны ему ходу всяко нет. Глубоко вздохнув, Федор вслушался в пронзительное молчание ночного февральского леса, нарушаемое лишь скраденными расстоянием переговорами преследователей. Вот разорались, гады! Не дадут человеку хоть пару минут в тишине посидеть напоследок! Ну, да и хрен с вами, все одно вам этого не понять – ни тишины этой, ни морозного воздуха, который хоть ножом режь, ни щекочущего обожженные пороховой гарью ноздри одуряющего запаха свежего снега. Не понять, поскольку не ваше все это. Не ваше – и никогда вашим не станет. Такие, как он, не позволят!

Старший лейтенант улыбнулся собственным мыслям и поудобнее пристроил автомат на припорошенном снегом древесном стволе. Ну, давайте, что ли, подходите уж! К чему затягивать-то? Чему быть, того не миновать, что уж там…

Когда до приближающихся гитлеровцев осталось буквально метров десять, откуда-то с востока донеслось пока еще совсем слабое, на самом пределе слышимости, гудение десятков авиационных моторов. Вот и обещанные «грузчики» прибыли, не припозднились.

Кобрин снова улыбнулся и, поймав в прицел идущих первыми пехотинцев, плавно потянул спусковой крючок…

Земля, далекое будущее. Альтернативная историческая линия

Полковник Конашинский оглядел выстроившихся перед ним ротных, уже облаченных в боевую броню. Лица десантников были спокойны, даже расслаблены.

– Задача ясна, товарищи офицеры?

– Так точно.

– Добро, погрузка начнется через восемь минут. Прошу синхронизировать тактические планшеты и чипы СУО[31]. На всякий случай напоминаю: на всю операцию у вас ровно один стандартный час. Еще десять минут – на эвакуацию. К этому сроку орбитал выйдет в точку сброса. Цель – захват электронных носителей информации, научного персонала и образцов подходящего для быстрого демонтажа оборудования, примерный список у вас имеется. Все остальное вас не интересует. Вопросы?

– Разрешите?

– Слушаю? – Игорь Георгиевич с удивлением взглянул на выступившего на полшага вперед лейтенанта Николаева. – Что не ясно, Володя? Вроде все подробно довел, чуть ли не поминутно.

– Да с этим-то все как раз понятно, тарщ полковник, – отмахнулся ротный-два. – Меня другое заинтересовало: отчего вдруг такая спешка? Почему нельзя, как мы этот бункер штурманем, спокойно все ценное оттуда вывезти? Кто нам помешает-то? Не гарнизон же местный, какие из них бойцы? Да и помощи амерам ждать, после того, как мы все частоты заглушим, неоткуда.

– Хороший вопрос, – неожиданно одобрил Конашинский. – И, полагаю, он не только тебя одного интересует, верно, товарищи?

Ротные неопределенно пожали бронированными наплечниками «мол, ну, как вам сказать, тарщ командир, вообще-то да»…

– Добро, тогда объясняю популярно, несколько свободных минут у нас еще имеется. Да, мы могли бы провести операцию иначе. С бо́льшим, так сказать, масштабом. Например, атаковать базу силами наших мексиканских товарищей или войск южан. И пока союзники преодолевали бы зону безопасности, тот самый километр, нашпигованный всякими противотанковыми системами и прочими минами, мы бы, никуда особо не торопясь, захватили бункер и начали демонтаж оборудования – и всего такого прочего. Как говорится, выпотрошили бы до донышка. А чтобы наши боевые товарищи особых потерь не понесли, мы б им еще и воздушную поддержку оказали, превратив эту самую safety zone в лунный пейзаж до начала массовой колонизации. Плюс – рвануть внутри бункера принесенный с собой спецбоеприпас мощностью килотонн в пятнадцать-двадцать, что в любом случае гарантирует полное и окончательное уничтожение объекта, как бы глубоко он ни залегал. Ты ведь примерно так рассуждал, товарищ лейтенант?