Планировалось, что спустя две трети цикла, а то и целый цикл, Рирз также выдвинется в сторону Санфелла на «Коссэте» и «Вилэне», двух самых быстрых суднах, предоставленных моряками. К тому моменту, как он достигнет земель Дримленсов, а торгаш подсказал небольшие портовые городки, где можно почти безопасно сойти и прогуляться до птичников, Вихт уже успеет узнать, ради чего регент возжелал видеть приятелей. Это даст ответ, стоит ли Рирзу являться к Форесту или безопаснее вернуться в Новые Земли и сделать вид, что бастард понятия не имеет, что происходит по ту сторону моря, и ни к чему не причастен.

В случае, если никакого письма не будет, Рирз сменит курс и отправится в лагерь, где продолжалось строительство замка, сразу же, без выяснения причин. Если Вихт не имеет возможности отправлять воребов, значит, он либо мёртв, либо пленён, либо лишился всех привилегий и вскоре либо будет убит, либо отправится в тюрьму.

Сын Рогора, в отличие от своего отца, был благороден и честен, он не желал отправлять Вихта на смерть, и у них состоялось несколько ссор и яростных дискуссий на этот счёт. Южанин ранее никогда не участвовал ни в чём подобном, ведь конфликты между лордами решались зачастую при помощи брачных союзов, военными действиями или же при содействии короля. До этого причин сердиться и повышать голос на друга у Вайткроу не было, как и возможности услышать некоторые нелестные слова о себе и своём поведении. В итоге они больше суток решали, что и кому следует делать. В какой-то момент южный правитель подумывал прибегнуть к дару, чтобы заставить друга остаться в Фиендхолле на лишний цикл и не мешать отправлению, но передумал. Применять силу против друга – слишком, хоть Рирз, который опасался регента, и предлагал глупости. Главной из них стало его решение поменяться местами и отправиться на разведку. Сдался приятель лишь после приведения главного аргумента – Форесты любят и ценят свою семью, ни за что не дадут в обиду первого ребёнка и единственную дочь своего правителя Райана Фореста, а значит, и с Вихтом, мужем Фейг, постараются до последнего избегать чрезмерных конфликтов. И уж тем более его не станут казнить или сажать в тюрьму за небольшие провинности. Как не единожды заметил Рирз, пожелать отомстить северянам и захватить Фиендхолл у Вайткроу имелись все основания. Да, это было некрасивым проявлением мести, но полностью оправданным.

Несмотря на жаркие дискуссии и ссоры, из которых южный правитель вышел победителем, желания и слова друга оказали на него сильное воздействие. Вихт твёрдо решил – если регент настроен против, то Вихт постарается сделать всё, чтобы переубедить нынешнего правителя Ферстленда. Он докажет, что Рирз единственный, кто достоин править Севером, а лучше – более приятными и пригодными для проживания владениями.

Цом никогда не считал себя достойным благосклонности судьбы и с радостью принимал всё, что ему давали. Боги подарили ему новую жизнь, позволили исполнить мечту и работать в замке, да не у какого-то лорда Малой Ветви, что раньше было почти недосягаемо, а в самом Санфелле – главном городе Ферстленда. Никогда, даже в самых смелых своих снах, юноша не представлял себя жителем королевских земель… Цом даже встречал короля почти каждый день и пару раз лично подавал самому могущественному ребёнку среди всех живущих чашу с подогретым, разведённым с мёдом, кусочками фруктов и приправами вином, дважды помогал ему переодеться. Обычно крестьянин прислуживал второму человеку королевства, но в тот цикл Его Величество простыл. Все его подданные и большинство слуг, часто пересекающихся с принцем, страдали от той же напасти, советники постарше лежали с жаром, придворные вечно протирали носы, а прачки и кухарки поедали какие-то отвары вместе с травами по пять раз на дню, чтобы не заразиться, и слегли в том числе и с животами.

В какой-то момент замок казался вымершим, привычная суета растворилась в воздухе, и только единственный человек, не готовый позволить даже болезни оторвать его от дел, был стоек, полон сил и умудрялся решать всё и за всех – Его Высочество. Цом был уверен, что хорошего человека, коим крестьянин считал Клейса Фореста, удерживает на плаву не только помощь Богов, но и злость, которую в регенте намеренно вызывают окружающие. Глупым недовольным людям нравилось доводить Фореста, словно они не понимали, чем это грозит.

В последние циклы, как и во время разыгравшейся болезни, Цом отчётливо чувствовал ярость регента. Она пропитала Санфелл, висела в воздухе, и порой казалось, что её можно потрогать – так говорил сир Аквуен. Состояние милорда Фореста оставляло желать лучшего, и простолюдин опасался говорить о чём-либо, кроме своих успехов. Боялся затрагивать темы, которые могли расстроить или разочаровать Его Высочество. Поскольку ничего хорошего не происходило, юноша в основном молчал и наблюдал.

Цом часто наведывался в дом ростовщика Веспа, пока там обитал Ивтад, и не менее часто после того, когда главарь культа куда-то пропал. Юноша прикрывался желанием узнать побольше, чтобы стать по-настоящему полезным, напоминал себе о необходимости помогать Его Высочеству, однако на деле он мечтал вновь встретиться с Тринти. Круглолицая и светловолосая дева с бледным лицом заворожила крестьянского отпрыска. Лёгкий румянец, проявлявшийся, когда невестка ростовщика перекладывала тяжёлые тюки с тканями или приносила вёдра с водой, выглядел настолько очаровательно, что бывший слуга не мог оторвать взгляда. Даже то, что сделает с Цомом муж Тринти, если узнает о бурлящих чувствах, не пугало юношу. Мало что было способно напугать и тем более отвадить его, пока он помнил о созданной по собственному подобию и ниспосланной Богами деве, спустившейся на землю Ферстленда.

Юноша широко улыбался, когда смотрел на Тринти, и ещё шире, когда они случайно встречались взглядами. Он всё время спешил помочь белокурой красавице, когда она занималась домашними делами, и вскакивал посреди беседы или отчёта о делах регента, приветствуя – этому он научился в замке. Однажды Цом даже взял монеты, что успел накопить, и принёс леди отрезы тонкого зелёного шёлка в качестве подарка. В родном поселении слуги все женщины, которым дарили ткани, понимали, что намерения у ухажёра самые серьёзные, и он таким образом доказывает, что является достойнейшей партией, раз хорошо обеспечен и способен покупать подобное. Разумеется, купить шелка не могли позволить себе и члены семьи старост и охотников, но юноша устроился лучше, чем кто-либо мог предположить, и не жалел средств на подобное проявление чувств – тем более что его всё равно кормили и одевали без оплаты.

Тринти приняла подарок со сдержанной благодарностью, чем расстроила бывшего крестьянина. Дама проявляла свою симпатию, позволила несколько мгновений подержать себя за руку, всегда предлагала Цому вкуснейших пирогов и аккуратно заворачивала ещё тёплые куски, чтобы тот смог взять их с собой. Она улыбалась, от смущения опускала взгляд, тепло здоровалась и всякий раз выходила проститься. Но никаких эмоций сверх меры Тринти ни в коем разе проявить себе не позволяла.

Слуге регента дева более всего напоминала украшения из величественного замка – скульптуры. Бледная, чарующая, безупречно-красивая, она выглядела изящной и грациозной и с ведром, и в испачканном мукой платье, и с прилипшими к вспотевшему лбу прядями волос – ростовщик Весп мог позволить себе слуг, но опасался предательства и взвалил домашние дела на бедную деву. Пусть в поселении Цома подобное считалось нормальным, сам слуга, имей он такую жену, носил бы её на руках и взваливал на себя тяжёлую работу. На Тринти, юноше нравилось смотреть как на изваяние. Он ждал ответа, надеялся на него, но, как и положено безупречному камню, пассия оставалась холодной и отстранённой.