– Ничего страшного. Табак приятный. Я из бывших курильщиков, которым нравится чужой дым. В барах мне его даже не хватает.

– Иногда мне кажется, детектив, вы – мой идеал женщины.

Она расхохоталась.

– Такое я слышу не каждый день!

– Просто не с теми людьми водитесь.

– Чья бы корова мычала!

Он сделал очередную долгую затяжку.

– Думаете, я еще понадоблюсь?

– Вероятно. Я до сих пор не уверена, что вы вспомнили все, что могли.

– Это потому, что я стараюсь забыть все, что могу.

– У меня есть предложение, – сказала детектив.

Потом почесала шею и оправила воротник блузки. Она не пользовалась лаком для ногтей. Джордж считал, что Роберта Джеймс вообще не прибегала к косметике, за исключением, быть может, помады.

– Какое же? – осведомился он.

– Мне кажется, вам нужно все записать.

– Я думал, это ваша работа.

– Полагаю, бумаге вы доверите больше. Отметьте все мельчайшие подробности. Постарайтесь дать описание. Уверена, мы что-то упускаем. Это не только может помочь нам разобраться в событиях, но и вам станет легче… переварить их.

– Вы думаете, меня поимели.

– Нет, но история с вами стряслась препоганая. Записывать не больно. Я бы не предложила, если бы не считала, что у вас получится.

Он принял предложение. Нашел на книжной полке старый чистый блокнот и начал неровным, почти нечитаемым почерком описывать случившееся. Не в хронологическом порядке, наобум – какое событие первым придет в голову. Приятного было мало, но это помогало скоротать время.

Джордж сосредоточился на попытке бегства от Берни Макдональда из дома Кэти Аллер. Описал интерьер и состояние прачечной, где было спрятано тело хозяйки. Попытался вспомнить свои тогдашние мысли и сомнения. «Откуда Берни узнал, что мы туда приедем? Преследовал ли он нас в „додже“, и если да, то почему так долго тянул с сонным ружьем? Почему не побоялся, что мы, находясь в доме, воспользуемся мобильниками и вызовем полицию?»

Джордж написал, как решил выбежать через переднюю дверь и как выглядела Карин Бойд, когда он проходил мимо нее в коридоре. Серый цвет кожи и неуклюжая поза. Девушка, наверное, была уже мертва или умирала от чрезмерной для ее веса и роста дозы транквилизатора. Потом он написал, как обнаружил Лиану на заднем сиденье «доджа», как она раскинулась без сознания. Вспомнил, как понял, что она жива, из-за… из-за подрагивания век. Снова и снова возвращался к этой мелочи – легкому движению, которому стал свидетелем. Было ли это непроизвольным сокращением, или он увидел, как Лиана поспешно зажмурилась, едва осознав, что кто-то идет мимо машины? Он помнил, тогда он счел это подрагивание невольным: ее вырубили ударом или тоже усыпили, и веко дернулось само по себе. Почему теперь он убеждал себя в том, что Лиана пребывала в полном сознании на заднем сиденье «доджа» и притворялась в обратном?

Может быть, это просто совпадало с его живучей версией насчет того, что Лиана и Берни работали вместе с самого начала и все, включая выход в море на лодке, было постановкой.

Но если Джордж прав, почему они оба мертвы, а он еще жив? Как Лиана допустила, что Берни отправил ее за борт? Почему Берни был настолько уверен, что револьвер из рыболовного ящика не заряжен?

Джордж знал одно: записывание помогало. Чем больше подробностей он отмечал, тем яснее становилась общая картина того долгого дня. Он чувствовал, что приближается к истине.

Он пролистал дневник до конца, где начал делать наброски. Несколько раз нарисовал лодку, тщательно вспоминая, что в ней находилось. Изобразил вид сверху: расположение четырех тел – двух мертвых и двух живых. Глазел на них, пока не помутилось зрение, и отвлекся только на далекий перезвон церковных колоколов, возвестивших полдень.

Поднявшись, пошел на кухню и вылил в кружку остатки кофе из джезвы. На сей раз добавил бурбона.

Полиция прибыла на следующее утро, в среду, чуть позже девяти. Джордж варил кофе и размышлял, как пережить предстоявший долгий день.

В дверь трижды отрывисто и громко стукнули, затем выкрикнули:

– Полиция! Откройте!

Мужской голос. Джордж, не сомневаясь, что это его пришли арестовывать, отворил и столкнулся с О’Клером в сопровождении двух офицеров в форме.

– Джордж Фосс. Детектив Джон О’Клер, Бостонское полицейское управление. У меня ордер на обыск этого жилья.

Он поднял повыше два сложенных листа бумаги, словно по-крупному выиграл в лотерею и похвалялся билетом.

Джордж сел на кушетку и принялся, не забывая о кофе, изучать свой экземпляр, тогда как полицейские в форме вышли из зоны кухни, пересекли гостиную и направились в спальню. Заинтересованная Нора последовала за ними, петляя меж ног и заглядывая в открытые ящики. О’Клер не принял участия в обыске – остановился в гостиной: сверкал серым костюмом, покачивался на пятках и время от времени проверял сотовый.

– А где детектив Джеймс? – спросил Джордж.

– О, она уведомлена о ситуации.

– Что конкретно вы ищете?

О’Клер не ответил.

Джордж подумал о деньгах, которые ему оставила Лиана, – копам он о них не сказал. Перенес наличность в цокольный этаж, завернул в тряпку и засунул под сушилку. Тогда показалось, что это чересчур, но теперь он был очень рад, что не придется объяснять бостонской полиции происхождение десяти тысяч наличными.

– Детектив, мы что-то нашли, – позвал из спальни полицейский.

О’Клер, не скрывая довольного вида, велел Джорджу сидеть на месте и направился в спальню. Джордж лихорадочно соображал, что там происходит и чем может ему грозить. Пожалел, что не застелил постель и не убрал скопившуюся в углу грязную одежду. В спальне засверкали фотовспышки. Джордж встал в тот самый миг, когда оттуда вышел О’Клер вместе с копом – невысокой латиноамериканкой с бровями, словно выписанными Фридой Кало[36]. Она была в резиновых перчатках и держала развернутый лист белой бумаги с двумя камешками на нем – зеленоватым и розовым.

– Узнаете? – осведомился О’Клер.

– В жизни не видел. Где вы их нашли?

Джордж знал, что это алмазы, пусть даже и похожие на камешки. Волоски на шее встали дыбом.

– Мы конфискуем это как улику. Вы поедете с нами в участок.

Джордж ждал в комнате для допросов. После того как он заявил О’Клеру, что хочет воспользоваться правом на адвоката, его оставили там в одиночестве более чем на час. Джордж прикинул, не побывал ли он уже во всех подобных помещениях Бостонского полицейского управления. В этом – окно, забранное решеткой. Виден мост Закима, а вдалеке – бункерный монумент Чарльстон. Небо было выгоревшего голубого цвета, хотя, возможно, лишь выглядело так сквозь грязное стекло.