Диана вздрогнула, ее щеки коснулся шелковый платок. И только тогда она осознала, что плачет, а Изабелла вытирает ей слезы. Как долго она блуждала по лабиринту своих воспоминаний? Она машинально взяла протянутый платок и вытерла им глаза.

— Прошу меня извинить. Я вспомнила кое-что грустное.

— В этом доме не стоит извиняться о пролитых слезах, — успокоила ее Оливия. — Наша матушка плачет из-за любого пустяка. А после того, как родилась Брида, Иззи мало чем отличается от нее.

— Да ведь и ты ничем не лучше, — фыркнула Изабелла.

Если слезы в семье Уэстон давно вошли в привычку, то в семье Мерриуэзер к ним относились совсем иначе. Сдержанность всегда и во всем — таков был принцип ее бабушки, и Диана с младых лет привыкла не выставлять свои чувства напоказ. В искусстве выдержки и напускной холодности она достигла больших успехов. И если бы не Генри… Диана настолько привыкла к внешней невозмутимости, что почти забыла о том, какой непоседой была в детстве.

Все благодаря Генри, мелькнуло в голове Дианы.

Он пробудил в ней былую живость и непосредственность, научил ее плакать, переживать, хотеть, страдать и… любить.

Да, да, любить. Она твердо знала, что любит Генри Уэстона.

Постепенно и незаметно он проник в ее сердце и даже успел так укрепиться в нем, что Диана уже была не в силах избавиться от его присутствия. А даже если бы она могла ценой невероятных усилий вырвать это чувство привязанности, она ни за что не стала бы этого делать. За долгие годы, проведенные под одной крышей с бабушкой, Диана научилась держаться и вести себя, как полагается настоящей леди. Спокойно, серьезно, невозмутимо. Диана привыкла смотреть на себя со стороны, и ей даже нравилось быть такой, однако при всем при этом она не была счастливой. И тут появился Генри, который разрушил ее скорлупу, который своими насмешками, поддразниваниями опять научил ее улыбаться, смеяться, шутить — проще говоря, радоваться жизни.

Благодаря ему она снова стала смелой и решительной. А ведь она с таким трудом заставила себя, ту прежнюю Диану, шумную, смелую, любопытную, у которой фартук никогда не оставался чистым после обеда, которая не боялась скакать на черном папином мерине, стоя ногами на седле. А после того, как однажды она упала и сильно ушиблась, и родители стали ей строго выговаривать, то в ответ она прямо заявила им, что это было самое интересное ее приключение.

Однако та маленькая девочка совсем не знала, что значит полюбить дерзкого, обаятельного, нахального типа. Что ни говори, а Генри стал другим еще более интересным приключением в ее жизни.

— Я люблю его, — прошептала она. Она обхватила себя руками крест-накрест. От вслух произнесенных слов Диане стало жутко и одновременно радостно.

Изабелла и Оливия переглянулись, а затем с искренней заботой уставились на гостью. Лица сестер сияли от удовольствия, и все же Оливия выглядела особенно довольной.

— Иззи, ты должна мне десять соверенов.

Диана невольно нахмурилась:

— Неужели вы заключили пари насчет того, люблю я или нет вашего брата?

— Нет, нет. — Изабелла ласково обняла ее за плечи. — Как можно заниматься подобными глупостями.

— Мы обе нисколько не сомневались, что вы любите Хэла, — горячо под держала сестру Оливия и подсела к Диане с другой стороны. — Мы спорили о другом, о том, знаете вы или нет, что любите Хэла. Теперь, когда вы сами во всем признались, давайте лучше поговорим о тех препятствиях, которые разделяют вас.

— Какие препятствия? Он — это он, Генри Уэстон, а я — это я, разве этого недостаточно?

— Неужели ты думаешь, что о тебе станут думать хуже, если ты выйдешь замуж за Хэла? — вдруг задала вопрос Изабелла.

— Что за вздор?! Мне будут только завидовать. Неужели вы забыли, какой в свете поднялся шум, когда Генри начал за мной ухаживать? Если мы поженимся, легко представить, какой это вызовет интерес, любопытство и зависть!

— Ну что ж, пусть в таком случае злословят и завидуют, сколько им заблагорассудится. — Оливия небрежным взмахом руки словно отмахнулась от предполагаемых сплетен. — Не думаю, чтобы наш Хэл из-за боязни перед светским мнением пренебрег бы своим счастьем. Тем более что мы все, кого это касается напрямую, знаем настоящую подоплеку. Какие еще могут быть препятствия между вами?

Раздался легкий стук в дверь, и в гостиную вошел лорд Данстон с дочерью на руках.

— Мне показалось, тетя Ливви и мисс Мерриуэзер захотят взглянуть на наше сокровище перед тем, как оно ляжет спать.

Оливия тут же подхватила малышку на руки, а Изабелла, взяв мужа под руку, отошла чуть в сторону.

Диана не без любопытства разглядывала прелестную девочку. Недавно на прошедшем балу она краем глаза видела малышку, но тогда у нее даже не возникла мысль, что она может стать ее племянницей. Если бы она вышла замуж за Генри, тогда бы лорд Данстон, входя в гостиную, сказал бы тетя Ливви и тетя Диана, скорее даже тетя Ди. Оливия и Изабелла стали бы ее золовками, а у нее мог бы родиться точно такой же чудесный малыш с чудесными голубыми глазками и белокурым волосами, как у Генри.

А как быть, если Генри решит, что она ему больше не нужна? Что тогда случится с тем прелестным малышом? Боже, что за глупости лезут ей в голову?

— А поцелуй, Брида, — весело крикнул от дверей лорд Данстон.

Прелестный ангелочек поднесла ладошку к губам и послала воздушный поцелуй отцу. Он сделал жест, будто поймал посланный ею поцелуй, и отец и ребенок дружно рассмеялись. Все поплыло перед глазами Дианы.

Закрыв глаза, она попыталась взять себя в руки. Опять начиналось то самое, что не тревожило ее вот уже несколько месяцев. «Дыши, старайся дышать как можно глубже», — напомнила себе Диана. Через несколько мгновений ее сердце забилось ровно и твердо, пелена перед глазами растаяла. Диана испуганно огляделась по сторонам, ожидая встретить недоуменные взгляды, но ее опасения оказались беспочвенными. Все внимание Оливии было устремлено на племянницу, а Изабелла как ни в чем не бывало продолжала беседовать с мужем.

— Ах, — вдруг воскликнула Оливия, — как же я забыла. Мне надо кое-что по секрету шепнуть Джеймсу. Диана, вы извините меня?

— Конечно, о чем речь. — Едва эти слова слетели с губ Дианы, как Оливия передала, скорее, сунула прямо в руки Дианы малышку. Диана попробовала было возразить, что не умеет обращаться с детьми, но Оливия, не слушая ее, уже быстро шла к Джеймсу и Изабелле. Если Диана не знала, что делать, то ее руки, отлично все знавшие, ловко обхватили девочку и прижали ее к груди. Брида зевнула и доверчиво склонила головку на ее плечо. Последние сомнения Дианы растаяли, когда она машинально и ласково погладила пушистые локоны Брайды.

— О, вы обе очень даже неплохо смотритесь, — вдруг раздался голос подошедшей Изабеллы. Теперь в гостиной остались они с Брайдой, а Джеймс и Оливия незаметно выскользнули.

— Чудо, а не ребенок, — смущенно пробормотала Диана. — Она даже нисколько не противилась, когда Оливия передала ее мне.