— Не считайте себя такой уж важной птицей! — она демонстративно отвернулась от него к Грейвсу. — Ну, так каков будет ответ?

Грейвс покачал головой.

— Воспитание не позволяет дать вам достойный ответ, моя дорогая. Хотя вы его заслуживаете, — сказал он. — К тому же полагаю, он вам прекрасно известен. Я не позволю себя шантажировать. Даже такой привлекательной женщине, как вы, доктор Хьямс.

— Шантажировать? — Хьямс мгновение сверлила его взглядом, потом передернула плечами. — Ну, если вы это так называете… — Теперь ее ледяной взгляд коснулся Могенса. — Даю вам час подумать над тем, что я сказала, доктор Грейвс. Примите правильное решение!

— То же самое я посоветовал бы вам, доктор Хьямс. — В его голосе льда было не меньше. — У нас подписан договор.

— Так подайте на меня в суд. — Хьямс с минуту вызывающе смотрела на него, явно ожидая возражения, а не дождавшись, резко развернулась и кинулась через открытую дверь вон. Мак-Клюр последовал за ней по пятам, Мерсер же, как всегда, колебался и, по всему, чувствовал себя не в своей шкуре, когда, наконец, решился последовать примеру коллег, и то после того, как украдкой посмотрел на Могенса почти умоляющим о понимании взглядом.

— Болваны! — прорычал Грейвс. — Если ты никогда не задавался вопросом, Могенс, что такое «синий чулок», то посмотри на Хьямс.

— Что все это значит? — не поддержал разговор Могенс. — Что здесь произошло?

Грейвс вздохнул.

— То, чего я уже давно опасался, — признался он. — Мисс Хьямс не самая приятная особа, но она далеко не дура. Она с самого начала подозревала, что там, внизу, находится нечто большее, чем просто ушедший под землю храм, воздвигнутый потомками египетских мореплавателей. — Он снова вздохнул. — Землетрясение, Могенс. Ей что-то попало в руки. Не знаю, что. Я всем запретил спускаться вниз. Только надо было думать, что Хьямс наверняка ослушается. — Он пожал плечами. — Ну, ладно. Ты хотел знать, чего они добивались? Хьямс мне поставила ультиматум. Но я никому не позволю давить на меня.

— Что за ультиматум?

— Ну, она поставила меня перед выбором: или я показываю ей, что мы нашли на самом деле, или она и двое других слагают с себя обязанности и уезжают.

— И?

— Пусть едут — холодно сказал Грейвс. — Они нам больше не нужны.

Он встал из-за стола, обошел его и распростер руки, намереваясь обнять Могенса за плечи, но в последний момент сдержался, когда тот невольно отшатнулся. Могенс не вынес бы, если бы его коснулись эти жуткие руки.

Могенс смущенно откашлялся:

— Джонатан, ты…

— Мы у цели, Могенс! — не дал ему договорить Грейвс. — Неужели ты не понимаешь? Нам здесь эти болваны больше не нужны!

— Они не станут молчать о том, что видели здесь, — предостерег его Могенс.

— И что? — пренебрежительно отмахнулся Грейвс. — Пусть себе болтают! Какое это теперь имеет значение! Мы это сделали, Могенс, неужели ты не понимаешь? Пусть говорят! Пожалуйста, пусть бегут к Уилсону и все ему расскажут, или даже к этому дураку Стеффену. Мне нет до этого дела. Больше нет.

— Пару часов назад ты говорил совсем другое, — напомнил ему Могенс.

— Тогда я еще не осознавал, как близко мы подошли к цели, — неожиданно разволновался Грейвс. Он больше не мог стоять на одном месте или хотя бы не жестикулировать. — Том закончил свою работу. Не позже чем через час мы уже можем спускаться и продолжить начатое.

Могенс смотрел на него в полной растерянности.

— Ты не слышал меня, Грейвс? — с содроганием сказал он. — Я больше не спущусь в это проклятое подземелье! Никогда! Ни за что на свете!

Он демонстративно сделал шаг назад и расправил плечи. Грейвс смотрел ему в лицо ничего не выражающим взглядом, однако в его глазах начал разгораться тот самый пылающий гнев, с которым он окидывал взглядом Хьямс и двух других.

— Подумай хорошенько, Могенс! — холодно предупредил он.

Что-то под маской его лица зашевелилось. Оно начало меняться неприметным, но жутким образом, и Могенсу все труднее становилось видеть его, не говоря уж о том, чтобы выдерживать его взгляд.

И тем не менее он настаивал на своем:

— Я уже подумал, Джонатан. И мое решение твердо. Я исчезну отсюда, еще сегодня. Мне вообще не надо было приезжать.

— Ты, жалкий дурак! — прошипел Грейвс. — Ну так давай, уходи! Беги к остальным, да поторопись! Может, у них еще найдется для тебя местечко в их колымаге!

Могенс хотел ответить, но больше не смог выдерживать взгляд Грейвса и выносить жуткий вид его меняющегося с каждой секундой лица. Да и к чему? Грейвс не относился к людям, на которых действуют аргументы, если уж они что-то вбили себе в голову.

Не говоря ни слова, Могенс развернулся и отправился в свое жилище укладывать чемоданы.

Ему не требовалось много времени, чтобы бросить свои тряпки в два потертых чемодана, с которыми он прибыл. Его и без того скромный гардероб оскудел еще больше: рубашку и брюки со вчерашней ночи можно было только выбросить, да и ту одежду, в которой он шастал по кладбищу, тоже не спасти. Могенс в беспорядке побросал то, что еще оставалось, в один чемодан и повернулся к книжным полкам, чтобы забрать привезенные с собой книги.

Дверь открылась, и Могенс спиной почувствовал, что в дом кто-то вошел и, сделав пару тяжелых шагов, остановился.

— Не бойся, — сказал он, не оборачиваясь, — я забираю только то, что принадлежит мне. Твои драгоценные манускрипты я не трону.

— Знаю, дорогой профессор, — раздался за его спиной голос, который определенно не принадлежал Джонатану Грейвсу. — Вы никогда не возьмете чужого.

Могенс вздрогнул и, прежде чем повернуться, застыл на добрые пять секунд. Он сам чувствовал, как краска бросилась ему в лицо.

— Мисс Пройслер?!

— Приятно, что вы меня узнаете после столь долгого времени, — насмешливо сказала мисс Пройслер.

Это на самом деле была она! Хоть это было совершенно невозможно, абсолютно немыслимо и до жути смешно — мисс Пройслер оказалась за две с половиной тысячи миль от дома, в дыре на другом конце страны, и это притом, что за всю свою жизнь она ни разу не покидала Томпсона. Но это была она! Она стояла в двух шагах от двери с потертым чемоданчиком в левой руке и плетеной корзинкой в правой, из которой на Могенса таращились горящие оранжевые глаза.

— Мисс Пройслер, — пробормотал он.

— Да. Вы это уже говорили, — заметила ему мисс Пройслер и надула губки. — Я сейчас рассержусь, профессор. Разве так встречают старую добрую приятельницу?

Она поставила корзину с Клеопатрой на пол, чемодан из другой руки попросту уронила и раскрыла свои объятия, как будто всерьез ожидала, что Могенс непременно сейчас бросится от радости ей на шею.