Могенс же не двинулся с места. Он просто не мог.

— Но где… я имею в виду, как вы оказались здесь? — промямлил он.

Мисс Пройслер разочарованно опустила руки. На какую-то секунду она потеряла контроль над своим лицом, и Могенс отчетливо понял, что она была близка к тому, чтобы удариться в слезы. Но в следующий момент она взяла себя в руки и даже выдавила — пусть и слегка обиженную — улыбку.

— Да, это было долгое и довольно утомительное путешествие, должна вам признаться, — промолвила она. — Но я с удовольствием проделала его, чтобы увидеть вас, мой дорогой.

— Ах так, — буркнул Могенс.

Не самый умный ответ из всех возможных. И не особенно вежливый. Но это было все, на что он сейчас способен. В голове у него царил полный сумбур. Мисс Пройслер? Здесь? Но почему?

Мисс Пройслер вздохнула:

— Вижу, что вас просто переполняет радость встречи. Надо мне было предупредить вас заранее. Мне что, вернуться в город и дать вам телеграмму? Или будет достаточно, если я просто выйду за дверь и постучу?

— Нет… конечно, не надо. — Могенс собрал всю свою волю в кулак, чтобы хотя бы приподнять извиняюще плечи, потом неловко откашлялся и сказал: — Простите, пожалуйста, мое невежество, мисс Пройслер. Просто я… удивлен видеть вас здесь.

Наконец-то он вышел из своего оцепенения, обошел стол и направился к мисс Пройслер, однако в двух шагах от нее предусмотрительно остановился, пока мисс Пройслер не истолковала неправильно его поведение и все-таки не надумала заключить его в объятия.

— Я… я… даже и не знаю, что сказать. Ну, во-первых, здравствуйте. И все-таки… Как вы здесь оказались? Я имею в виду… зачем, ради всего святого, вы отправились в такую долгую утомительную поездку?

Мисс Пройслер пристально посмотрела на него, одновременно с иронией и с упреком, но ответила на его вопрос не сразу. Она сначала, наморщив лоб, обвела долгим взглядом его жилище, причем взгляд ее становился все более неодобрительным.

— Да-а, — пробормотала она, — по всему видно, я приехала как раз вовремя. Этой… — она на мгновение замялась, словно не решаясь произнести слово «комната» по отношению к тому, что предстало ее взору, — …каморке явно не хватает женской руки.

А потом она сделала такое, от чего у Могенса отвалилась челюсть: даже не сняв пальто, она прошествовала мимо него и склонилась над грудой рваной одежды на полу у кровати. Могенс не мог бы сказать точно, но ему почудилось, что она бормочет себе под нос что-то вроде «ох, эти мужчины!».

— Мисс Пройслер! Прошу вас! Что вы делаете?.. Разденьтесь хотя бы вначале.

Мисс Пройслер, пыхтя, выпрямилась, держа его разодранные брюки в правой руке, а лохмотья рубашки в левой, как трофеи, которые наконец-то завоевала после долгой охоты.

— С удовольствием бы это сделала, но, боюсь, мне для этого слишком мало места, — потрясая трофеями, сказала она. — Профессор, вы меня удивляете! Я всегда считала вас таким аккуратным человеком!

Могенс подошел к ней, отобрал порванную одежду и бросил ее на пол, там же, где она лежала.

— Я как раз собираю вещи, — сообщил он.

Мисс Пройслер часто заморгала:

— Собираете вещи?

— Я уезжаю, — подтвердил Могенс. — Мне очень жаль, но боюсь, вы напрасно проделали такой долгий путь.

— Вы не хотите оставаться здесь? — уточнила мисс Пройслер. Ее голос вовсе не звучал раздраженно или разочарованно. Напротив.

— Да. Работа здесь… несколько иного характера, чем я себе это представлял. Наверное, я совершил ошибку, вообще приехав сюда.

Мисс Пройслер не стала его упрекать: «Я же вам говорила!», но он явственно прочитал укор у нее в глазах, как будто бы она это сказала.

— Может быть, несмотря ни на что, вы все-таки предложите мне присесть? — мягко спросила она.

Могенс встрепенулся и предложил ей единственный в комнате стул. Он поднял с него лежавшую там кипу бумаг и какое-то время, беспомощно озираясь, держал ее в руках, прежде чем положить на откидную доску конторки. Бумаги тут же слетели с наклонной поверхности и рассыпались по полу. Мисс Пройслер удивленно подняла брови, но промолчала в ожидании момента, когда Могенс поможет ей снять пальто, и только после этого села. Ее взгляд проблуждал по неприбранному столу, но, к удивлению Могенса, она и на это ничего не сказала.

— Так, значит, работа здесь вам не нравится, — заметила она с трудно скрываемым удовлетворением в тоне.

— Нет… то есть да, — запутался Могенс. — Просто… это не то, чего я ожидал.

— Он ужасный человек, да? Этот доктор Грейвс. — Мисс Пройслер ответила на собственный вопрос многозначительным кивком, не допускавшим никаких возражений. — Ну, тогда я, наверное, правильно сделала, что не сдала вашу квартиру.

Могенсу потребовалось время, чтобы сообразить, что мисс Пройслер имела в виду.

— Вы?..

— Я знала, что вы вернетесь, мой дорогой профессор, — с улыбкой подтвердила она. — Человеку вашего образования и воспитания долго не выдержать в компании такого чудовища, как этот Грейвс. Да и вся эта обстановка здесь… — Она демонстративно обвела взглядом комнату и еще демонстративнее покачала головой. — Нет, это не для вас! Я знала, что вы вернетесь. Разве что, — добавила она после небольшой паузы, — не думала, что это произойдет так скоро. Но что вы вернетесь, я знала!

Она так часто повторяла этот пункт, что было очевидно, какой реакции она ждет от Могенса, но он молчал, как рыба, по крайней мере, вначале.

Могенс должен был себе признаться, что еще совершенно не думал над тем, куда ему поехать. Назад в Томпсон? Одно даже представление об этом заставило его содрогнуться от ужаса, не меньшего, чем при мыслях о Грейвсе.

— Так вы вернетесь? — наконец прямо спросила мисс Пройслер, когда по прошествии немалых секунд он все еще ничего не отвечал. — Не беспокойтесь, профессор. Я поговорила с деканом. Вы можете снова занять ваше место. Вам просто дадут недельный отпуск без содержания, и все. Поначалу это обстоятельство не привело декана в особый восторг, но потом мне удалось его убедить, скажу вам по секрету. — Она хитро улыбнулась. — Я располагаю некоторой информацией о его снохе, насчет которой он заинтересован, чтобы она не дошла до общественности.

Могенс упорно молчал. Разумеется, ему надо вернуться в Томпсон. Он еще не вполне свыкся с этой мыслью, но глубоко в душе понимал, что именно это и сделает. Он вернется в Томпсон, займет свою прежнюю ненавистную должность, снова будет просиживать дни в подвале без окон, а по вечерам возвращаться в комнатенку с прожженным от камина полом в пансионе мисс Пройслер, и его жизнь будет по-прежнему протекать так, словно ничего и не нарушало монотонности его буден. От мысли об этом у него по спине побежали мурашки. И вместе с тем он осознавал, что его приезд по приглашению Грейвса был не чем иным, как отчаянным решением, последней попыткой вырваться из рутины той жизни. Но она потерпела крах, и он прекрасно осознавал, что больше никогда не отважится на такой шаг.