— Фу-у-ух… — Я попробовал стереть пот со лба, но под забралом комбинезона это было затруднительно. — Ну меня-то это не касается, так?

— …согласно прогнозу аналитиков, — продолжала вещать Хлоя. — Программа адаптации реализуется в изолированной зоне Дисгардиума. Изолированные зоны управляются кланами, подавшими заявку на аренду этих земель, которые полны ресурсов, в том числе отсутствующих в большом Дисгардиуме. Клан-владелец земель, куда попал персонаж негражданина, обязуется оплачивать труд работников, однако имеет сто процентов прав на все ресурсы, добытые ими. Это непременное условие аренды, которое гарантирует трудоустройство каждого новичка! Как видите, корпорация «Сноусторм» не отказалась от своей важнейшей миссии и по-прежнему дает шанс каждому. Даже негражданам.

— Кажется, догнал: их «изолированные зоны» что-то типа инстансов, — предположил Ханг.

Я молчал, но с каждым биением сердца все больше душу заполняло отчаянье. Что же они делают? Неужели никто не видит: это же самое настоящее рабство!

— Ага, — согласился Тобиас. — Только наверняка кланы могут устанавливать в своих землях какие угодно законы. Стопроцентный контроль, может, вплоть до частоты респауна мобов.

— Важный вопрос, который, уверена, беспокоит сейчас каждого негражданина, собирающегося зарегистрировать своего первого персонажа. Как долго длится программа адаптации? Пять лет. По истечении этого срока негражданин волен остаться в изолированной зоне или покинуть ее через портал, ведущий в большой Дисгардиум.

— Кто еще может воспользоваться порталом? — спросил кто-то из журналистов.

— Тот, кто трудится не покладая рук и стремится к совершенству, — улыбаясь, ответила Хлоя. — Степень мастера в любом ремесле активирует портал. Также портал открывается тем, кто достиг девяносто девятого уровня персонажа, однако эта лазейка доступна только тем, кто владеет капсулой негражданского образца.

— А если у кого-то уже есть развитый персонаж, но этот человек лишился гражданства? — донесся из зала знакомый голос Иена Митчелла. Камера показала его — уже оправившегося после болезни, но исхудавшего. — Я спрашиваю не просто так. Каждый год сотни тысяч граждан теряют гражданство по тем или иным причинам.

— Хороший вопрос. — На губах Хлои заиграла легкая улыбка. Она кивнула Иену, потом посмотрела прямо в камеру. — В случае потери гражданства владельцем, его персонаж принудительно переносится в одну из изолированных зон, наименее заселенных на данный момент.

— И что может помешать ему вернуться в большой Дис? — спросил Иен. — Если персонаж достаточно прокачан, он воспользуется порталом.

— Не так быстро, мистер Митчелл. Как я уже говорила, место, куда он попадет, — изолированная зона, где действует своя игровая механика. Кто-то из вас верно заметил, что такие зоны работают по правилам инстансов, просто очень больших…

— Я же говорил! — воскликнул Ханг.

— При первом появлении в таком месте развитый персонаж становится… неразвитым, — продолжала Хлоя. — Нет, он не потеряет прогресс, все останется в базе данных, но до тех пор, пока не завершится программа адаптации, ему придется развивать персонажа с нуля. После этого, когда такой персонаж вернется в большой мир, он, естественно, восстановит характеристики, уровни, навыки и тому подобное.

— Вам не кажется глупым подвергать тех, кто провел в Дисе, может быть, не один год, этой вашей программе адаптации? — спросил Иен.

— О нет, мистер Митчелл. Нам так не кажется. Ведь если человек лишился гражданства, в настоящей жизни ему тоже придется все начинать с нуля. Почему же мы должны делать исключение для Дисгардиума?

— …а этим может заняться Томми, — заключил Ханг, рассказав о том, как он видит жизнь клана без меня, Эда и Риты.

— Народ, я что-то не въезжаю… — смущаясь, тихо проговорила Тисса. — Кто такой Томми?

В этот момент мы вспомнили, что все события после Демонических игр прошли мимо подруги, а о том, что случилось до этого, она или была отрывочно осведомлена, узнав что-то от Малика на Играх (понимая, что там все как под микроскопом, он особо не распространялся), или вообще не имела представления.

Остаток пути домой мы вводили Тиссу в курс дела, объясняя, кто такой Томми-Томоши-Гирос, как Рита попала на базу, что я делал в Преисподней и чем закончилась война с Чумным мором. И, конечно, пришлось рассказать о нападении на базу. Хуже всего девушка восприняла смерть Малика, а мы с Хангом и Тобиасом словно заново пережили утрату друга, из-за чего влетали в воздушное пространство Калийского дна с покрасневшими и мокрыми глазами. Слезы жгли щеки, вытереть их под шлемом костюма радиационной защиты было невозможно.

Когда мы приземлились, крыша здания осветилась прожекторами и ощетинилась десятками турелей. Стоило вылезли из «Акулы», как нас окружило несколько десятков до зубов вооруженных людей в новейшей экипировке.

Вперед вышел огромный, на голову выше Ханга, мужчина. Подняв забрало шлема, он обнажил изуродованное ожогами лицо.

— Одеяло убежало, — сказал он.

— Улетела простыня, — ответил Хайро.

— И подушка, как лягушка, — добавил Вилли.

— Ускакала от меня, — закончил мужчина и кивнул безопасникам: — Хайро, Вилли. — Бросил короткий взгляд на меня, на мгновение прикрыл глаза. — Сочувствую, парень.

— Иван, — отозвался Хайро.

Странный разговор на этом завершился. Чему-то подобному, помню, меня учил Хинтерлист — бессмысленным кодовым фразам, по которым стороны опознают друг друга и понимают, что имеют дело не с копиями.

В окружении диких мы направились к выходу с крыши. Хайро, стиснув плечо, заставил меня отстать от общей группы и шепнул на ухо:

— Помнишь наш разговор в тот день, когда ты вернулся с Игр? Я обещал рассказать, почему мы с Вилли пошли к вам на самом деле… Время пришло, Алекс.

— Сейчас?

— Сейчас есть более насущные вопросы. Завтра-послезавтра, как только решим их. Разговор будет непростой и небыстрый.

Сердце нервно забилось, но, когда мы догнали остальных и дошли до лифта, я забыл о его словах. Какими бы ни были их истинные мотивы, важно лишь то, что безопасники все еще с нами. Главное, Хайро готов открыть карты.

Всей группой мы спустились ниже уровня земли во владения Йошихиру. Японец встретил нас у лифта, после чего повел коридорами к бункеру. Спускаться пришлось по вертикальной лестнице метров двадцать.

Только закрыв дверь толщиной в локоть, он разрешил нам раздеться и поочередно просветил каждого. Первым проверили меня, потом Ханга и Тобиаса. Последней сканировали Тиссу, и мне показалось, что с ней процедура заняла раза в два больше времени. «Проверяют, настоящая ли, — догадался я. — Только как именно они это поймут?»

Когда Тисса вышла к нам, спрашивать о таком было не время и не место. Йоши объявил результаты просветки: ребята оказались чисты, а вот у меня в кровотоке блуждали передатчики — настолько микроскопические и технологически совершенные, что иммунная система воспринимала их как эритроциты. Обнаружили их по едва заметному излучению.