Поднебесную тишину нарушал только свист ветра, но вскоре и он утих.

На подлёте к южной границе Варис Лодд подала сигнал и свернула на запад. Ксант поглядел вниз и понял, что дела плохи. Весь лес рассекали широкие ленты выкорчеванного леса, сверху напоминающие воспалённые шрамы, полные слизистой мути. Тут и там мелькали огни факелов. Гоблиновы войска штурмовали Вольную Пустошь.

Но не это самое страшное!

Варис взмахнула рукой, и эскадрилья стала снижаться. Только теперь Ксант увидел, что во главе каждой пылающей ленты — а их было по меньшей мере двадцать штук — двигалась гигантская металлическая машина, изрыгающая огонь, дым и тяжёлые снаряды.

«Эскадрилья! — показала жестами Варис. — Готовься к бою…»

Ксант нагнал Серую Колонну и перехватил встревоженный взгляд командира.

«Удачи, Магда», — прожестикулировал он.

«Удачи, Ксант», — махнула в ответ девушка.

Снизу донёсся звук горна из рога тильдера, и кавалерия Вольных Уланов бросилась навстречу металлическим чудищам. Варис набрала максимальную скорость и выбросила вперёд кулак. Это могло означать только одно:

— В АТАКУ!

Сквозь слёзы Лоб видел громыхающую впереди адскую машину. Едкий дым не давал ему дышать, но сзади шагал надсмотрщик с хлыстом, и ему ничего не оставалось, как вместе с другими гоблинами подбрасывать в жаркую печь лафовые поленья. Луммель Гроуп, бредущий рядом с братом, оступился и чуть не выронил острую косу.

— Осторожно, брат! — Лоб поймал Луммеля за локоть. — Ты же не хочешь остаться с пустыми руками!

Грозный плоскоголовый гоблин повысил голос:

— Сомкнуть ряды, всегрызная дрянь!

В воздухе просвистел хлыст, и кто-то жалобно закричал.

Гоблинам-пауконогам тоже доставалось от своих плоскоголовых командиров. Их единственным оружием были обыкновенные гарпуны; кроме того, беднягам приходилось то и дело уклоняться от обжигающих огненных искр, изрыгаемых Пожирателями Пустоши. Несчастные пытались отстать, но плоскоголовые командиры не спускали с них глаз.

— Держитесь ближе к машинам! — кричали они, размахивая хлыстами. — И уже на восходе искупаетесь в водоёме Нового Нижнего Города.

Лоб и Луммель шагали вперёд, но вот ветер изменился, дым поплыл в другую сторону, и теперь братья смогли разглядеть, что же происходит вокруг. До Нового Нижнего Города было уже рукой подать. Залитые лунным светом высокие дома с хрустальными окнами, остроконечные башни, широкие аллеи, фонтаны, статуи, сады и парки поразили воображение низкопузых гоблинов и гоблинов-всегрызов.

— Гляди, пчелиные домики, — прошептал Лоб.

— И плетёные хижины пауконогов, — ахнул Луммель. — А вот и башня. Какая она высокая, красивая.

— …и покинутая, — вдруг проронил Луммель.

Лоб огляделся и нахмурился. В воздухе всё ещё витал запах лесного эля и душистых пряностей. Окна были распахнуты, разноцветные фонари освещали улицы, верещали домашние лемкины, где-то вдалеке ревели ежеобразы, но ни одного горожанина поблизости не было. Таверны опустели, улицы осиротели, в городе не осталось ни души.

— Куда все подевались? — тихо спросил Лоб.

Луммель пожал плечами.

— Ума не приложу, — ответил он. — Возможно, они проведали о готовящемся нападении и сбежали?

Пожиратель Пустоши грозно взревел и на полном ходу въехал на булыжную мостовую Нового Нижнего Города.

— Лафовая башня! — орал за спиной у братьев плоскоголовый гоблин. — Мы захватили город!

Позабыв о гоблинах-пауконогах и гоблинах-всегрызах, плоскоголовые бойцы с ликующими криками ринулись следом за Пожирателем Пустоши. Но вдруг дорога прогнулась и на глазах у изумлённых братьев Гроуп тяжёлая машина с ужасным грохотом ушла под землю.

Повисла тишина. Армия гоблинов замерла, боясь тронуться с места. Даже плоскоголовые командиры опешили от неожиданности и застыли на месте, словно статуи. «Большие и уродливые статуи», — подумал Лоб.

И в следующий миг мимо его носа пролетело что-то стремительное и свистящее. Сначала низкопузый гоблин решил, что они растревожили пчелиный улей. Но почти сразу заметил, что плоскоголовые гоблины замертво повалились на землю с арбалетными болтами в рваных ранах.

Он поднял глаза и, к своему ужасу, увидел на крышах стрелков, одетых в белые кожаные плащи. Защитники Нового Нижнего Города перезаряжали арбалеты и посылали вниз новые и новые стрелы и болты.

— Лоб! Лоб! Приди в себя! Надо бежать! — прокричал ему в ухо Луммель.

Лоб не заставил брата повторять, дважды, он бросил косу, повернулся на каблуках и бросился к деревьям. Позади раздался страшный взрыв. Печка Пожирателя Пустоши разлетелась на кусочки, выплюнув из ямы горящие брёвна.

Лоб и Луммель в страхе повалились на землю.

— Что теперь? — прошептал Лоб, затравленно озираясь по сторонам.

Брат робко вжал голову в плечи.

— Может быть, вернёмся домой?

— Не так быстро, — раздался хриплый голос. Низкопузые гоблины испуганно оглянулись и увидели к тени деревьев отряд молотоголовых гоблинов. Рослый капитан выступил вперёд и криво улыбнулся: — Битва только началась.

При первом звуке горна Чинквикс выскочил вперед и ринулся навстречу врагам. Краем глаза Плут увидел скачущие рядом рыжие и бурые пятна: Вольные Уланы приняли бой. Впереди их ждал могучий Пожиратель Пустоши.

В несколько прыжков Чинквикс достиг металлического монстра, перепрыгнул через него и бросился в гущу гоблиновых войск. Плут приподнялся в седле и стиснул копьё. Стальной наконечник обагрился кровью, а преданный зубоскал уже снова взмыл в воздух.

Плут посмотрел вниз. Тут и там валялись тела убитых гоблинов, но среди них были и туши зубоскалов. Юноша натянул узду и понёсся навстречу второму монстру. Мощные ноги Чинквикса оттолкнулись от земли, это был опасный прыжок.

Пожиратель Пустоши взревел, выпустив из труби чёрный дымовой столб. Плут с размаху вонзил копьё в металлический корпус печи. Удар был такой силы, что юноша выпустил из рук вожжи. Копьё надломилось, а зубоскал выскользнул из-под наездника. Плут ударился о раскалённый металл и повалился на зелёную траву.

С трудом поднявшись с колен, юноша схватился за меч. Пылающий монстр проскрежетал мимо, а вокруг уже собрались свирепые длинноволосые гоблины, вооружённые до зубов.

Один из них, черноволосый голубоглазый верзила, метнул в Плута топор. Кираса защитила грудь, но юноша всё равно потерял равновесие и упал. Торжествующий гоблин склонился над ним.