– Конечно!

В это время к ним, устало опираясь на посох, приблизился Убире. Казалось, старейшина движется из последних сил. Лицо его, обычно живое и умное, сейчас казалось серым и изможденным, веки припухли, словно от долгих слез.

– Что здесь произошло? – сразу спросил Гумбольдт.

– То, о чем я и говорил тебе, – старик с горечью взглянул на раненых соплеменников. – Они пришли с огнем и громом. Из их пальцев вылетали молнии, и наши воины не смогли им противостоять.

Он умолк.

– С огнем и громом? – нахмурился Оскар.

– Винтовки и ручные гранаты, начиненные динамитом, – пояснил ученый. – Смахивает на хорошо вооруженную банду. Кому это так не терпится попасть в Запретный город? Вы запомнили лица этих людей?

Убире кивнул:

– У них такая же кожа, как и у тебя. Их предводитель – большой коренастый мужчина с густыми волосами. У него резкий голос и очень злобный взгляд, а один глаз холодный и серебристый, как осенняя луна.

Гумбольдт явно встревожился:

– Как осенняя луна?

Убире кивнул.

– Что это значит? – Шарлотте показалось, что Гумбольдту известно, о ком говорил старейшина.

– Существует один-единственный человек, соответствующий этому описанию, – негромко проговорил Гумбольдт и обратился к Убире: – Где они сейчас?

– Засели на противоположной стороне ущелья.

Лицо Гумбольдта осталось невозмутимым, несмотря на то что в эту минуту он испытывал самый настоящий ужас.

– Я обязан с ним поговорить. Судя по всему, мы имеем дело с исключительно опасным и бессовестным негодяем…

– Кажется, кто-то идет!

Хорэйс Баскомб вынул трубку изо рта и схватил винтовку. Только что он заметил на противоположной стороне ущелья какое-то движение. От жары воздух вибрировал, контуры предметов расплывались.

– Эй, просыпайся!

Рядом под фиговым деревом дремал Мелвин Паркер. Спелый инжир на обед и стрекот цикад убаюкивали его, но едва заслышав голос друга, наемник тут же вскочил.

– Что там у нас?

– Гости. Там, на другой стороне.

– Ты заметил, сколько их?

Баскомб прищурился. Слишком яркий свет. Африканское солнце всегда действовало ему на нервы.

– Сложно сказать. Человека два-три, а может, и больше.

– Два, – недовольно проворчал Паркер. – Высокий и пониже. И они уже на мосту.

С этими словами он передернул затвор. Баскомб последовал его примеру.

Место, откуда они наблюдали за скальным мостом, было расположено во всех отношениях идеально. Отсюда, с небольшого холмика в тени фиговых деревьев, можно было отчетливо видеть всех, кто рискнул бы приблизиться к мосту. Даже кролик не прошмыгнул бы незамеченным.

– Странно, – пробормотал Паркер, когда незнакомцы проделали половину пути. – Что-то они не похожи на африканцев…

Баскомбу пришлось признать, что приятель прав. Незваных гостей можно было даже принять за людей из их экспедиции. На одном, несмотря на жару, был длинный сюртук, в руке он сжимал трость. На втором были рубаха и штаны на подтяжках, а на голове красовалась фетровая шляпа. Оба были светлокожими, а тот, что пониже, мальчишкой лет шестнадцати. Его правая рука болталась на перевязи, а сам он выглядел болезненно бледным. Оба были как будто безоружны, но настроены крайне решительно.

Когда до их укрытия оставалось метров пять, Баскомб поднялся на ноги.

– Стоять! Ни шагу дальше. Кто вы и что вам здесь понадобилось?

Макс Пеппер с трепетом взирал на старый город. Дома сохранились так, как словно в них еще вчера жили люди. В комнатах с низкими потолками уцелели столы и стулья, спальни были устланы соломенными циновками. На полках были расставлены кувшины и блюда, на стенах висели оружие и украшения, под ногами валялись детские игрушки. Только сами жители, казалось, растворились в воздухе.

Но самое сильное впечатление оставлял храм в центре города. Ни Макс, ни Гарри никогда не видели ничего подобного. Поражало и то, что архитектура храма ни в чем не походила на архитектуру других домов и общественных зданий. Словно этот храм возвел другой народ, носитель иной культуры.

Однако это обстоятельство, похоже, нисколько не удивляло мистера Уилсона.

В душе у Макса снова зашевелились старые сомнения. Действительно ли Уилсон все им рассказал? Был ли он с ними откровенен? И зачем эта зверская жестокость по отношению к догонам? Несомненно, охотник за метеоритами честолюбив и решителен, но разве нельзя было решить все проблемы с помощью подарков и лести?

После бойни у каменного заграждения Макс и Гарри едва ли перекинулись парой слов. Фотограф избегал бывшего друга и старался держаться от него подальше. Молчание, воцарившееся между ними, угнетало Макса. В прошлом их многое связывало, и раньше они никогда не ссорились, но теперь все было иначе.

Журналист уже собрался было отправиться на поиски Гарри, но заметил, что к нему направляется Джонатан Арчер.

– А, Макс, вот и вы! Мы, кажется, обнаружили то, что может вас особенно заинтересовать.

Макс поколебался, но решил разыскать фотографа попозже. И еще не известно, может, Гарри даже не захочет с ним говорить. Он вскинул на плечо свою репортерскую сумку и последовал за Арчером, который вел его к главному входу в храм.

Уилсон запретил всем членам экспедиции доступ не только во внутренние помещения, но и к самому зданию храма. Должно быть, хотел сохранить его тайны только для себя. И пока Макс шел через полузасохший сад и поднимался по широким ступеням, его сопровождали завистливые взгляды наемников.

Охотник за метеоритами поджидал его на верхней площадке лестницы.

– Ага, вот и вы! Надеюсь, отдохнули после стычки с догонами? Злобные и коварные дикари, скажу я вам. Согласны?

– О да, сэр.

– А как поживает ваш друг Босуэлл? У него еще не пропало желание сопровождать экспедицию и в дальнейшем?

– Не берусь отвечать за него. Гарри не любит кровопролития, он очень мягкий и добродушный парень.

– Как и все мы, – ухмыльнулся Уилсон. – Но иногда это не стоит демонстрировать. А в случае с догонами и выбора не было: победителями должны были стать либо они, либо мы.

– Вы правы, сэр!

Разговор вполне беспредметный. Так что же понадобилось от него охотнику за метеоритами?

Джейбс Уилсон похлопал журналиста по спине.

– Вот и прекрасно! Вы, конечно, сейчас спрашиваете себя, зачем я вас сюда позвал. У меня для вас есть сюрприз.