Гарик принялся подробно описывать музеи Испании. Потом вдруг прервал свою речь и поинтересовался:

– Ты бывал в испанских музеях?

Мои щеки залил румянец, словно меня поймали на чем-то очень неприличном.

– Как-то не довелось… – я начал виновато оправдываться. Но пощады мне не было.

– А в Лондоне?

Я снова замотал головой. На его губах появилась ироническая улыбка.

Я опасался, что Гарик задаст еще какой-нибудь вопрос, и поспешил его опередить.

– А ты на Камчатке был?

Он слегка оторопел и, скорее всего, лихорадочно соображал, есть там музеи или нет. Я точно знал, что там есть краеведческий музей со множеством старинных фотографий и музей Военно-морского флота, где висела большая картина «Ленин на броневике», написанная неизвестно кем. Основной достопримечательностью там были вулканы и медведи, не считая крабов, лосося и икры.

К счастью, зазвенел таймер духовки, оповещая, что мясо кабана готово. Когда гости увидели шипящее на противне мясо, она как-то забыли о высоком, и у всех слюнки потекли.

Хозяин, выражая свое расположение, положил мне на тарелку огромный кусок мяса и к нему варенье из брусники с грушей. Это было необычно, но очень аппетитно на вид. К мясу подали красное вино и минеральную воду.

Не успел я положить в рот первый тонко отрезанный ломтик, как раздался дверной звонок. Гарик поднялся из-за стола, пояснив гостям:

– Это пришла моя Ирена!

В комнату вошла высокая стройная женщина, она растянула губы в приветственную улыбку, извинилась, что не смогла прийти раньше, объяснив, что репетиции в опере никак нельзя пропускать.

Гарик торжественно объявил: – Моя Ирена – оперная певица!

В его голосе звучала не просто гордость, в нем чувствовалась искренняя любовь. Раньше мне не приходилось встречать оперных певиц, поэтому я с любопытством стал ее разглядывать.

За столом все оживились и принялись расспрашивать начинающую диву, что нового на нашей сцене, какие ожидаются премьеры. Она отвечала нехотя, казалось, что она уже устала от этих бесконечных расспросов. Поэтому я сидел молча и просто слушал утонченную беседу. Оперу я любил, но не настолько, чтобы можно было поговорить о каких-то конкретных ариях, и относил себя к самым заурядным слушателям, которых просто трогает прекрасное пение. Иногда меня охватывала оперная лихорадка, и я буквально раз в неделю появлялся возле билетной кассы. Потом так же благополучно забывал о ней на неопределенный срок.

И я уже ждал, когда беседа потечет в каком-нибудь другом русле, где я смогу блеснуть своим красноречием, но тут неугомонный хозяин обратился ко мне:

– А какую оперу предпочитаешь ты?

Я чувствовал, что он пытается хоть как-то уличить меня в некомпетентности и показать этим свое преимущество.

Его навязчивость начинала меня понемногу раздражать, было ощущение, словно он пытается устроить мне экзамен по культурному образованию. Я сдержанно ответил:

– Мне нравится «Турандот» Пуччини!

Но, видно, в моей интонации было что-то такое, что он на время от меня отстал, и разговор пошел о верховой езде.

Мне уже не нравилась эта кабанина, и я начинал подумывать о том, что вполне мог обойтись просто жареной картошкой дома. Вскоре лошадиная тема закончилась и опять поднялся вопрос оперы. Оказалось, что Ирене дали партию Ольги в опере Пушкина «Евгений Онегин». Мы все ее поздравили и подняли за это бокалы.

Потом хозяина заинтересовал вопрос, что все-таки из себя представляет Ольга и как она должна выглядеть на сцене. Он опять обратился ко мне:

– А вот что ты думаешь по этому вопросу?

Честно говоря, мне очень хотелось сказать: «Да я вообще ничего не думаю по этому вопросу, да и думать не хочу!», так как последний раз держал это произведение в руках еще на школьной скамье, но вместо этого я пожал плечами и постарался произнести с умным видом:

– Ну, это решать режиссеру, а не мне!

Но он от меня не отставал:

– Да! Без сомнения! А все-таки?

Мне порядком уже надоели эти экзамены и я, чтобы он отвязался, просто ляпнул:

– Да дура дурой!

К моему удивлению, он со мной полностью согласился, и мне показалось, даже стал посматривать в мою сторону с некоторым уважением.

На время он от меня отстал и дал возможность нормально прожевать несколько ломтей кабанины. Про себя я решил сегодня же вечером перечитать «Евгения Онегина», чтобы точнее вспомнить, что там и как. В это время хозяин квартиры уже пытал доктора-стоматолога, пытаясь найти какой-то кариес в его знаниях из области правильного питания. К счастью, доктор Леня был хорошо в этой области подкован и отвечал на все вопросы без заминок, подводя под все научно обоснованную базу. Я был бесконечно рад, что про меня забыли, и начинал понемногу ощущать вкус блюда.

– Ты все-таки не очень отрабатываешь на склоне поворот, – опять принялся за меня хозяин. – И ноги иногда вместе держишь! Тебе надо больше тренироваться.

Кусок мяса чуть было не застрял в горле. Усилием воли я заставил его пролезть внутрь, но он остановился в районе грудины. Я быстро взял со стола бокал с вином и через силу осушил его несколькими глотками. Вино протолкнуло неподатливый кусок, и стало легче.

Пересилив себя, я спокойно сказал:

– Обещаю, буду стараться изо всех сил. Прямо с завтрашнего дня.

После этого я извинился, поблагодарил за приятный вечер и стал собираться домой, сославшись на срочное дело. Хозяева принялись уговаривать остаться на десерт. Но я был непреклонен, пообещав, что в следующий раз обязательно.

Когда я вернулся домой, то, полный сегодняшних впечатлений, уселся писать новый рассказ. Но он никак не складывался, и я отложил его до лучших времен, а сам нашел на полке томик Пушкина и, улегшись на кровать, погрузился в чтение давно забытого произведения.

Уже утром, когда на лестничной клетке громко хлопнула дверь соседской квартиры, я перевернул последнюю страницу «Евгения Онегина». К счастью, мне не надо было на работу, и я заснул, переполненный восторгом от гения автора и от того, что Ольга и вправду оказалось деревенской простушкой.

Проснувшись ближе к полудню, я встал, вскипятил чайник и, усевшись за столом у окна, долго размышлял о том, как, бывает, совсем случайные и даже раздражающие тебя встречи неожиданно помогают тебе открыть что-то очень интересное и ценное. Гарик больше не казался мне таким занудой.

Ровно через две недели меня снова пригласили в этот радушный дом на какое-то очень необычное блюдо из оленины. Вспоминая предыдущую встречу, я слегка засомневался, но что-то мне подсказало: «Надо идти!»

На следующий день я отправился в центральный книжный магазин, где прикупил несколько красочных альбомов «Мировая живопись».