Он не соображал, что говорит в основном по-русски, а девушка не понимает этого языка. Но когда Хана заплакала уже по-настоящему, парень спохватился и, как смог, перевёл свои объяснения на понятный ей язык.

К его колоссальному изумлению, девушка зарыдала ещё сильней. От чего, кстати, стала даже красивее. Он неуклюже пытался её утешать, но, кажется, становилось только хуже.

«Не простит моего пьяного хамства! – Всеволод грустно вздохнул. – Нет, всё правильно… Б…ь, а я-то теперь как? Я ж… Ведь она ж…»

– Прости меня, – бог знает в какой раз прошептал он в розовое ушко, впрочем, без особой надежды… – Ну я, честно, не такая уж сволочь… Я люблю тебя…

И тут Хана прорвало. Она прямо-таки в истерике забилась, отчаянно выкрикивая что-то неразборчивое. Всеволод прислушался.

– Я не хочу так, Ворокофу-сан! – разобрал он наконец сквозь всхлипы. – Вы хороший и честный человек, зачем вам связывать себя со мной! Ведь я некрасивая, долговязая бесприданница! Зачем вы меня обманываете?!

– Когда? – обалдело выдохнул Волков. – Когда я тебя обманывал?

– Когда сказали, что любите, – прорыдала девушка.

– Да нет, ты мне правда очень понравилась! Ты красивая… У меня даже сердце заходится…

– Не надо меня обманывать! Если бы я вам хоть чуть-чуть нравилась, вы бы… Вы бы сделали меня женой прямо здесь и сейчас!

Когда смысл сказанного дошёл до Всеволода, он вздрогнул. А потом закрыл искривлённый от плача рот поцелуем. А через несколько мгновений комнату огласил короткий вскрик, в котором причудливо перемешались боль и счастье…

Заместитель командира батальона Ии Торамаса

Вот что я вам скажу: глуп тот, кто, любуясь собой, полагает, будто северные братья слабее духом истинных детей Ямато. Хотя я и сам думал так же, пока не познакомился с ними поближе.

Когда в восемьдесят восьмом году я сошёл с корабля в Дайрене, я не знал, на что способны те, кого наш Товарищ Его Божественное Величество повелел в неохватной своей мудрости считать братьями. Мнилось, что хотя «росске» и сильны телом, но дух Ямато, что подобен закалённому мечу, не знаком им. И несмотря на то, что некоторые мои старшие товарищи – те, что были вместе с товарищем Сёити Итикава[172], рассказывали, что северяне обладают силой и крепостью духа, подобной старым самураям, я не верил. Только потом, много позже, когда увидел русского пулемётчика, подорвавшего себя гранатой, после того как он расстрелял все патроны; когда стоял над телом северянина, в одиночку бросившегося на врагов, словно Татибана-тюса[173], и заколовшего пятерых, прежде чем был убит; когда я познакомился с солдатом, двое суток не покидавшим своего поста, из-за чего получил страшные обморожения, – только тогда я понял, что дух северных братьев так же высок и прям, как дух истинных детей Нихон.

Но ещё некоторое время я полагал, что их дух равен нашему лишь в сражениях и служении долгу. Мне казалось, что им недоступно обуздание своих желаний, своих страстей, и они не могут так чувствовать красоту, как чувствуем её мы. Но и тут я ошибался…

Командир взвода нашего батальона северянин Всеволод Волков[174] договорился со своим другом, командиром отделения Исиро Танака, что женится на его сестре. Девушка приехала в Харбин, и они сыграли свадьбу. Разумеется, и командир полка Авксентьев-доно, и командир нашего батальона Строев-доно, и я, и его ротные – все были приглашены на это торжество. С моим глубоким сожалением я был вынужден констатировать, что невеста не оправдала ожидания приглашённых. Слишком худая, слишком высокая, почти совсем без положенных женщинам округлых форм… Правда, у неё были очень красивые глаза и великолепные длинные и густые волосы, но этого мало, чтобы быть красивой.

Но, невзирая на это досадное обстоятельство, Волков старался выглядеть весёлым и радостным.

Он с удовольствием встречал шутливые поздравления и пожелания, и даже когда комиссар полка Мори-доно, будучи навеселе, опечалился, что молодой жене будет сложно выкормить детей такого великана, как Всеволод, – им попросту «не хватит молока в таких маленьких бутылочках», Волков только посмеялся и сказал, что коров ещё никто не объявлял вне закона.

После свадьбы Хана Волкова осталась в расположении дивизии. Её оформили вольнонаёмной работницей в нашей столовой, и, должен отметить, это благотворно отразилось на качестве наших блюд. Что и не удивительно: Хана Волкова не знает заранее, что станет есть её муж сегодня, а потому старается изо всех сил! Кроме того, всегда приятно для глаз видеть, как Волков встречает свою жену, как он ничем не показывает своих сожалений по поводу её внешности и как она радуется тому счастливому уделу, которым наградили её боги.

Но люди злы. Многие солдаты и командиры принялись намекать Волкову, что его друг Исиро Танака – обманщик и что он мог бы рассчитывать на куда более красивую жену. Ну вот хотя бы на такую, как Рини – дочь командира нашей дивизии товарища Миядзаки. Ей ещё только четырнадцать, но она вся такая ладненькая, округлая, нежная, хорошо слагает стихи и играет на сямисене[175]. Она точно солнечный зайчик, ведь не зря же её имя и означает «Маленький зайчик».

Но Волков отвечал на эти намёки с истинным благородством доблестного воина и верного мужа. Этим доброхотам он обещал устроить хорошую взбучку, а двоим или троим и устроил. Что не удивительно: Волков не только хороший командир взвода, но и чемпион дивизии по бою без оружия.

Постепенно эти намёки прекратились: ведь когда бьют, больно не только трусам. Так для чего же дразнить тигра? Но что меня восхищало более всего, так это самообладание и выдержка Волкова. Он ни словом, ни жестом не показал своему другу Исиро Танака, что тот подсунул ему «лежалый товар». Воистину: дружба настоящих мужчин не может пострадать из-за женщины!