А ведь на ее месте могла быть я, выпей тот проклятый коктейль. И все равно мне ее жаль. Дура она. Но дура несчастная. Не зря говорится – не рой яму другому, сам в нее попадешь.

Врач направился ко мне, но между нами встал Марк.

- У Менякиной бред. И кто ее отравил, она знать не может, - отрезал он.

- Хорошо, пусть с этим разбирается полиция, - кивнул врач. - Признаки отравления налицо. Было бы проще оказать помощь, знай мы, что ей подмешали.

- Я ей ничего не подмешивала, - не выдержала я.

- А кто тогда? – Катя была готова броситься на меня с кулаками. – Кто еще ее так ненавидел, как ты, гадюка? Это она, точно вам говорю! Гадина! Убийца!

- Успокойся немедленно, - Марк взял ее за плечи и сильно тряхнул. – Прекрати истерику.

Катя немного угомонилась, но продолжала шипеть:

- Я точно знаю, что это она. Она, больше некому.

Екатерина вызвалась ехать с подругой в больницу. Напоследок зло посмотрела на меня.

- Ты за это ответишь, мерзавка! Сядешь надолго. В тюрьме тебе самое место, уголовница.

Через полчаса прибыла и полиция. Начали опрашивать свидетелей, забрали бокалы на экспертизу. И на них точно найдут мои отпечатки.

Ольга будет настаивать, что я ее отравила. А все было с точностью до наоборот. Не зря я поменяла стаканы. Шестое чувство подсказало – что-то тут нечисто. Не поверила я в искренность Ольги и правильно сделала. А то была бы сейчас на ее месте.

Только какое дело следователю до моей интуиции?

Интересно, на что Ольга рассчитывала? Что я не догадаюсь, кто это сделал? Она же не полная идиотка. Или все-таки яд в бокал подмешала не она? Тогда кто и зачем?

Полицейские проводили опрос свидетелей. Их было много. И все охотно делились информацией.

- Вам придется проехать с нами, - обратился ко мне старший оперативник. – Мне необходимо снять показания.

- Только в присутствии адвоката, - категорично заявил Полонский. – Он уже едет сюда. Прошу подождать его.

- Он может подъехать в отделение полиции, - заметил оперативник. – Мы пока выполним формальности, заполним анкетные данные.

- Тогда я поеду вместе с ней, - кивнул на меня Марк.

- Не положено. Идемте, - обратился ко мне полицейский.

- Не волнуйся, все разрешится, - Полонский посмотрел мне в глаза. – Уверен, это всего лишь недоразумение.

- Спасибо, - слабо кивнула ему в ответ.

Он меня не бросил в трудную минуту, несмотря ни на что. Верит мне. Еще бы мне и следователь поверил. Но он делать это не обязан. Ему нужны голые факты. А они против меня.

Многие сотрудники фирмы уверены, что я Ольгу люто ненавидела. Конечно, в этом их убедила сама Менякина. Но мне от этого не легче. Они будут давать показания не в мою пользу. За меня смогут выступить только Марк и Дима. Но Марк – мой любовник (как вульгарно это звучит!), а Диму никто всерьез не воспринимает. И, кажется, его тоже считают моим любовником.

У следователя создастся впечатление, что я развратная, коварная и жестокая. Готовая на все, ради того, чтобы удержать босса рядом с собой. Ничего хорошего обо мне никто не скажет.

Мне стало страшно. Что со мной будет?

Присутствующие расступились, давая нам дорогу. Я шла к выходу по живому коридору. На меня смотрели, как на преступницу. Видимо, большинство уже вынесли вердикт «Виновна». Да, после такого не отмоешься. И вообще неизвестно, чем все для меня может закончиться. Надеюсь, адвокат у Марка опытный.

 Вечерний ветер коснулся моего лица. Освежил. Я немного приободрилась. Ничего, все должно выясниться. Адвокат мне поможет. Или нет? Мрачные мысли снова окутали меня плотной пеленой.

Полицейский распахнул передо мной дверцу автомобиля. Села на заднее сиденье. Рядом со мной расположился сотрудник полиции. Видимо, чтобы я не убежала. В груди противно ныло, и было холодно. Ладони покрылись испариной. Как же все паршиво для меня складывается.

А если меня задержат на несколько дней? Сидеть в КПЗ или в тюрьме? Это же ужасно. И неизвестно, кто будут соседи по камере. Наверняка настоящие уголовницы. Они со мной церемониться не станут. Уже от одного этого волосы на голове шевелились.

Или меня не могут поместить в общую камеру? О чем я вообще думаю? Я же невиновна. Только как это доказать, если Ольга во всеуслышание объявила, что я хотела убить ее?

Что подумают родители, когда узнают обо всем? У мамы будет сердечный приступ. Из школы родителям придется увольняться. И из города уехать от стыда. Он же у нас маленький, все друг друга знают. А тут дочь учителей – отравительница и злодейка! Пыталась убить соперницу из ревности. Позор!

В кабинете следователя было душно. Кондиционер не работал, окно распахнуто. Теплый воздух с улицы не приносил прохладу. За окном решетка из прочных прутьев. Как в тюрьме.

Оперативник долго заполнял мои анкетные данные. Задавал массу незначительных вопросов, уточнял какие-то детали – где училась, как часто меняла место жительства. Может, думает, что я в бегах? С подозрением покрутил в руках мой паспорт. Или мне это все казалось от волнения и страха?

Потом сняли отпечатки пальцев. Руки измазали в черной мастике. Я так до конца и не смогла оттереть ее салфеткой.

- Будете ждать адвоката? – спросил оперативник.

- Нет, - мне стало все равно. Апатия накрыла меня с головой. – Можете задавать ваши вопросы.

- Тогда начнем потихоньку. Вы знаете, что Ольга Игоревна Менякина обвинила вас в отравлении.

- Да.

- Почему она так считает?

- Об этом лучше спросить у нее.

- Сделаю это в ближайшее время. А пока я спрашиваю у вас.

- Не знаю, - я не обязана делиться своими соображениями.

- И даже предположить не можете?

- Видимо, личная неприязнь, - пожала я плечами.

- А причины?

- Я уже сказала, не знаю.

- Но догадываетесь? Возможно, ревность?

- Все-таки об этом лучше спросить у Ольги Игоревны. Предположить можно что угодно. Я не знаю, почему ей не нравлюсь. И знать не хочу, если честно.

- Ладно, оставим пока это. Как давно вы знакомы с Менякиной?

- Совсем недавно, как поступила на работу. Хотя нет, я встречалась с ней раньше. Один раз, когда работала в кафетерии… - наверное, надо об этом упомянуть. Все равно следователь узнает.

- И тогда же вы познакомились?

- Можно сказать, что да…

- Как это происходило? – видимо, кто-то уже успел доложить оперативнику об инциденте с чаем. Или он просто умело выведывает у меня то, что ему надо?

- Я случайно пролила на Менякину чай, когда обслуживала ее и господина Полонского. Я тогда работала официанткой.