Леше, нет. Произойди все это без него, я бы чувствовала себя так же. Подавленно и отрешенно. Это не мандраж, присущий невестам, нет, это страх сделать неверный выбор. Свернуть не туда, а через десять лет, в очередную годовщину, напомнить себе, какую же глупость ты совершила.

– Тея? – мама говорит чуть громче, и я отмираю.

– Что?

– Я спрашиваю, почему Тимур с тобой не приехал?

– Они улетели с отцом. По работе, – откладываю вилку. – Совсем забыла, мне же нужно еще успеть в студию. Ребята должны были домонтировать новое видео, я поеду, – вскакиваю из-за стола и, улыбнувшись трем парам смотрящих на меня глаз, торопливо выхожу из дома, накидывая на плечи кашемировое пальто.

Мамин водитель отвозит меня в город. Я и правда забегаю в студию, общаюсь с ребятами и спрашиваю о реальных сроках монтажа нового ролика. Наболтавшись, еду на массаж и пару часов зависаю в спа. Релаксирую как могу. Стараюсь вытолкнуть из головы ненужные мысли. Например, те, что связаны с Лешей. Только вот ничего не помогает.

Я по-прежнему мечусь из стороны в сторону и не могу сказать себе стоп. Правда, говорю его водителю такси, когда тот проезжает мимо известного ночного клуба. Почему нет? Если хорошие методы мне не помогают, то самое время задействовать плохие. Такие как текила и танцы.

Глава 20

Алексей

Я хотел ее увидеть, планировал встречу, но все, как и всегда, пошло не по плану: жуткий перелет, головная боль, непонятки с новым рекламным контрактом и переписка с менеджером в режиме нон-стоп слегка исказили реальность.

Я снова накосячил.

Напороться на Тею в гримерке было большой неожиданностью. Она волновалась, это чувствовалось. Да и как можно было проигнорировать ее состояние, если она находилась так близко? Соблазнительно близко. От нее вкусно пахло чем-то сладким.

Постоянно приходящие сообщения от менеджера очень сильно отвлекали. Я молчал и украдкой наблюдал за ее мимикой, тем, как она хотела казаться воинственнее и безразличнее, чем была на самом деле. Пару месяцев назад я думал, что, увидев ее, обязательно почувствую прилив злости. Той ярости, что была в прошлом. Но нет. В горле пересохло, а пальцы непроизвольно то и дело сжимались в кулаки. Взгляд нагло блуждал по ее фигуре, жадно цепляясь за каждый изгиб.

Я молча на неё пялился, но так и не решился начать этот чертов разговор. Гребенный трус.

Первый год без нее я жил на автомате, привыкал к новой стране, сыгрывался с командой, помогал маме и сестре, потому что они были еще более беспомощны, чем раньше. И, конечно же, злился. Считал ее предательницей и лгуньей. Лицемеркой, именно так я сказал ей в запале.

Позже злость стала угасать, но внутри продолжала оставаться пустота. Она появилась ещё в день смерти отца. Я многие годы винил себя в том, что меня не было дома и я не смог его спасти. Не смог помочь маме, а потом и сестре.

Чувство вины протяженностью в несколько лет пожирало и не оставляло ничего, кроме жуткой боли и пустоты. Именно в нее и шагнула Тея, залетела на бешеной скорости, не желая принимать тот факт, что под ногами абсолютно нет почвы. Она строила воздушные замки, а я просто не понимал, что с этим делать. Меня тянуло к ней с бешеной силой, всегда. С самого первого взгляда, когда ты чувствуешь, что это твой человек, а вместе с этим и то, что ты не сможешь привнести в его жизнь ничего хорошего. Только боль, мрак и свою пустоту.

Я вел себя как мудак, старался держать ее на расстоянии. Обожал, но при этом не подпускал слишком близко. Все наши отношения – это череда ее попыток сблизиться и моих блоков. Я отгораживался от нее, боялся причинить боль, но по факту всегда это делал. Только это. Я убивал ее своим отношением и, вместо того чтобы пойти навстречу, отталкивал еще дальше.

По факту это я довел ее до вранья о беременности. Довел, а потом сам же обвинил во лжи. Тогда, я был дико зол, этот обман практически вспорол мне горло. Я мог ожидать предательства от кого угодно, но только не от неё. Моя ярость не давала покоя, и лучшим вариантом было все закончить. Теперь уже навсегда. И я наивно думал, что это конец. Но чем больше времени проходило, тем чаще я видел ее образ в лице прохожих, сравнивал ее с другими, и те, другие – вечно не дотягивали.

Я закинул на свою шею удавку собственными руками, и продолжал жить с ней изо дня в день.

Мой психолог был прав во всем. Когда человек не любит сам себя, он не позволяет делать этого другим. Считает себя недостойным. Не видит смысла впускать в свою жизнь что-то хорошее, ведь он непременно это сломает. И это рационально: если ты заранее знаешь об ущербе, к которому не готов, рисковать не станешь.

Так я и делал, ограждал от себя, поддавался чувствам, срывался и тянулся к ней сам. Убивал нас обоих. Она хотела быть счастливой, а я просто пытался выжить. Пытался понять, почему так хреново. Всегда, независимо от обстоятельств.

Я запустил процесс своего саморазрушения личности слишком давно, настолько, что уже не мог справиться сам. Пытался, но раз за разом возвращался в исходную точку.

Череда сомнений, а после долгие сеансы у психотерапевта, чтобы разложить по полкам то дерьмо, что копилось во мне все эти годы. Это был не легкий шаг, я долго принимал это решение. Потому что не принято, потому что в башке с детства вбита глупая установка – ты же не девчонка.

Но если я могу что-то исправить, и для этого мне понадобится помощь, теперь я готов ее принять. Слишком многое произошло, чтобы оставлять все как есть. Я упустил время и всевозможные шансы быть счастливым с той, кто так отчаянно за меня боролась. Любила.

Я тоже ее любил, больной, не правильной любовью. Калечил.

Теперь я смотрю на все по-новому. На Тею в первую очередь. Четко понимаю, чего хочу, что потерял и что должен сделать, чтобы ее вернуть. Ей это тоже нужно, будь иначе, то реакция в гримерной была бы другой.

Я люблю ее до сих пор: маниакально, зависимо…

Теперь у нее есть отношения и даже жених, что совсем неудивительно. Тейка притягивает людей, завораживает своей искренностью. Банкир, конечно, усложняет ситуацию, но не является препятствием. Никогда бы им не являлся. Но не смотря на