class="poem">

в моем мозгу голодном

есть угол кременной

в нем воздухоплавание времен

прослойка ЭР на срезе Я

не болью недр

не мукой магмы

кремень оплавлен памятью

вопросом мертвого развития

того что быть могло

но стать не захотело

осколок страсти как зверек

в забытое вцепился

кремень украшенный рисунком

куском геологической заплаты стал

и символом зрачка земли

533. Одежда-острие

струна прямо игла

а звук игра руно

из рупора струится лицемерно

притворяясь робкой робой прелести

звучанием свечением

молчанием обманом

пора бы приструниться и раздеться

звук робы возвратить игле

расшиться отзвучать

и сесть на острие обратно

534. Мир как невольное представление

точка скалы концентрирует поднебесие

каскадом точности

растратой случая с примесью известий

влекущих взгляд куда-то за себя

и за спину

где черный заспанный провал

напрасно ждет испуга

и торжествует над собой

535. Утро червя

1

утро вестник и ровесник

вместе старимся

уставимся и видим

лето женится на осени

листья запахом летают

вот и дожили до тяжести своих костей

время не шевелится

день вора здесь уже

и дерево раздето

час червя ближе птицы

и злится в нем объятие земли

2

а там в кустах

земля вкусна

в тени лесов сгущенный воздух

его сосет росток холодный

и лижет черная трава

как сообщает philosophe

движенье органических начал

сильней доступного уму

природы цвет горит как солнце

и поедает все чужое

шум роста слышен по утрам

тому кто не проснувшись ждет

и чует нетерпенье леса

а сам безмерно терпелив

как то что до природы ждало

ее начального толчка

536. Тоска по волку

на фортепиано волк ученый играет —

взгляд его внимательный

заметил музыки тщеславие

учуял смысл ее тоски

и воет под аккомпанемент

и поневоле выражает

беспутство волчьей суеты

взлетает тень его над музыкой

и страсти темные лучи

сквозь мрак повсюду проникают

и существуя независимо

собою слабых заражают

толкают по законам лая

раскрепощенно беспробудно

зовут туда где наше место

деталь бегущая толпы

застывших изваяний скал

537. На смерть Феллини

планеты круглость

шар цветущий в черном

домашнее сияние

воинствующий цирк

растекшийся в ХХ веке

корабль

а может быть жар-птица

огнями указующая цель

подслеповатым призракам глухого междуцарствия

веселая блоха персонализма

кобылу космоса кусала

538. Световек

свет материя движения

век материк человечества

человек материал перемен

матерных катастроф

беспрерывных вспышек сознания

в отчаяньи сжигающих землю

в сияньи ее слепоты

539

think about it: you spend more of

your life dead than alive

My 11-year old daughter Cordelia[49]

перевалив за горы времен

я перебрался в тридцать лет назад

и понял там

передо мной не я

а ты вчерашний

ставший послезавтра

обрубком прошлого

и частью незаконченных раскопок

с разобранными членами градаций темноты

теперь я видел ветхую фантазию

в которой завтра было разрешением

войти в сегодняшнюю щель

распятый на кресте шестидесяти лет

я занимал пространство жизни

от брезжущих ее просветов

до тусклых сумерек конца

а рядом любопытное дитя

глазами укоряло старика

за полумертвость

540. Дырявое пророчество проходит через дождь сухим

в пустыне глухоты

и звуки райские неслышны

и гром гремит лишь для себя

а ненаписанных симфоний рябь

смущает мошек хоровод

гармонии одна с другой снимает

пенки

и тонкая прослойка

незаметно обволакивает связи

она становится как смысл

серьезным доказательством своей ненужности

ландшафты звука и сонаты цвета

стихотворения бормочут про себя

такие существа распаду не подвержены

ветер теперь приструнился

от облачных руин отойдя

прошелестел карманами листьев

улегся в ладони песен

и вытряхнулся из глотки

вздохом растаяв в жадности дня

541. Слом

серое утро род покрывала

под ним остановка мгновений

превращенных в стояние армий

двух катастрофических существ

держащих друг друга за горло

и спящих при этом притворно

механизм их беды заведен

а судьба вероятным исходом заряжена

будет взрыв необъятен и милостив

красота же убьет смерть

и нирвану возьмет на откуп

и сам уедет в отпуск

дилемма серого утра жестока

пропа́сть или жить по законам скуки

542. На улице свистит ветер а я глазею

где-то в сердце заложена бомба

громко тикает механизм

кошки уж нет но осталась шкурка

торчащий из взгляда клочок удивления

придает ей сумасшедший вид

с таким лицом вести бы массы

за собою и грабить прилавки

амбиции изношены до прозрачности

с просветами вроде зрачков

до всевидящих коленей

и подслеповатых кишков

видимость на известном уровне жизни

превосходна

в других же направлениях туман

за которым другие туманы

а те неподвижны и с ними мой взгляд

в них потерявшийся

543. Путешествие всё ставит на свое место

человек переплывает море

но попадает в другую комнату

и вдруг замечает свой скромный размер

близость свою к ничтожеству

кто-то отгрыз уже часть его жизни

взамен не оставив ему ничего

плод вымысла