Доктор улыбался и кивал, но ходил по-своему. Через пять минут Стейниц небрежным движением подвел своего слона к королю противника и объявил:

– Мат!

Илья Сергеевич долго смотрел на доску, не в силах поверить своим глазам, потом поднял взгляд на противника и сказал тихим голосом:

– Мистер Стейниц, санитаров вызвала ваша стенографистка. Она утверждала, что вы сумасшедший. И у нее были свидетели. Люди внизу видели, как вы пытались выброситься из окна.

– Но я всего лишь…

– Помню, помню. Понижали давление. – Илья Сергеевич встал со стула. – Я постараюсь, чтобы вас выпустили сегодня же. И простите, что так получилось.

Илья Сергеевич, притихший, с опущенной головой, вышел из палаты. Николай Александрович встретил его улыбкой.

– Ну как? – весело поинтересовался он, отрываясь от бумаг. – Умеет твой чемпион передвигать фигуры?

Доктор Одинцов медленно поднял голову и тихо сказал:

– Ты удивишься, Коля, но это действительно Стейниц.

Все вроде бы… Но остается

Последний небольшой должок.

Сергей Гандлевский

Каштан убрал палец с электрического звонка. Несколько секунд спустя бронированная дверь приоткрылась и на Каштана глянуло красивое, холодноватое лицо с высокими скулами и гладким, словно выточенным из мрамора, белым лбом, обрамленным черными коротко стриженными волосами.

– Каштан! – тихо воскликнула женщина. – Как хорошо, что ты пришел!

Брюнетка посторонилась, давая молодому человеку войти. В прихожей, как и во всей квартире, стены были покрыты прекрасной венецианской штукатуркой. Слева от вешалки висела картина Поленова в золоченой резной раме. Хозяин квартиры убедил всех знакомых, что это лишь умело сделанная копия, но Каштан знал, что картина – подлинник.

– Ты долго добирался, – сказала черноволосая красавица.

– Так получилось, – ответил Каштан. Откинув с лица прядь волос, Каштан посмотрел на дверь, ведущую из длинного коридора в кабинет, и спросил: – Как он?

– Плохо, – ответила женщина, хмуря красивые брови. – Заперся у себя в комнате и допивает вторую бутылку джина. Одна пустая бутылка уже валяется на клумбе под окном.

– Да, я видел. Оружие у него есть?

– Только коллекционные пистолеты.

– Они не стреляют, на них сточены бойки.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Каштан прищурил бледно-голубые глаза и тихо спросил: – Ты сама-то как?

– Как всегда, – с грустной улыбкой ответила женщина.

Каштан обхватил ее за талию и прижал к себе, но она высвободилась.

– Не сейчас.

– Почему?

– Сам знаешь. Если его не остановить, он наделает много бед. Карьера – самое меньшее, чем он рискует.

– С его карьерой ничего не случится, – сказал Каштан. – За его «шалости» всегда отвечали другие.

Из-за двери послышался звон разбитого стекла и пьяный рев, похожий на рев разъяренного зверя.

– Ваза, – со вздохом сказала брюнетка. – Уже третья за сегодняшний день. – Она посмотрела на Каштана. – Ты к нему войдешь?

– А зачем я, по-твоему, приехал?

Брюнетка кивнула, подошла к двери и тихонько постучала.

– Андрей…

– Убирайся к черту! – рявкнули из-за двери.

Брюнетка посмотрела на Каштана, и взгляд ее ясно говорил – «видишь, все гораздо хуже, чем ты думаешь». Она снова повернулась к двери:

– Милый, к тебе пришел Каштан!

Последовала пауза, и затем сиплый голос произнес:

– Пусть входит. А ты – убирайся вон!

Черноволосая красавица пожала плечами, и Каштан открыл дверь кабинета. Первое, что он почувствовал, войдя в кабинет, это резкий запах джина, пахнувший ему в лицо.

В кожаном кресле, закинув ноги на кривоногий пуф, сидел невысокий грузный мужчина лет сорока пяти, с широким, словно вытесанным из дерева лицом. Рукава голубой рубашки были засучены, обнажив мощные, покрытые густой черной шерстью предплечья. Круглую голову покрывал ежик седых волос. В руке мужчина держал стакан с джином.

– А, явился, – язвительно проговорил мужчина, завидев Каштана. – Входи, входи.

– Добрый день, Андрей Кириллович. – Каштан плотно затворил за собой дверь и прошел к дивану.

– Нет, не сюда, – сипло сказал мужчина и ткнул рукой, держащей стакан, на стул прямо перед собой.

Каштан послушно сел на стул. Несколько секунд седовласый мужчина пристально вглядывался в лицо парня, словно хотел прочесть его мысли. Потом спросил:

– Ты разговаривал с этой сукой?

– Вы это о ком?

Толстые губы Андрея Кирилловича Самойленко исказила злорадная усмешка.

– Будто сам не знаешь. Об Оксанке, о ком же еще! – Прокурор Самойленко отхлебнул джина, пошлепал мокрыми губами и добавил: – Она мне изменяет.

– Откуда вы знаете? – спросил Каштан невозмутимо.

– Ты что, с луны свалился? Да об этом весь город знает!

– Я об этом ничего не слышал, – сказал Каштан.

Андрей Кириллович прищурил черные, глубоко посаженные глаза.

– Слушай, а ты с ней сам, случайно, не того?

Каштан промолчал.

– Ладно, не обижайся, – примирительно сказал Самойленко. – Это я так шучу. – Он посмотрел в стакан и усмехнулся. – Н-да, с чувством юмора у меня в последнее время неважно.

– Так из-за чего весь сыр-бор? – спокойно поинтересовался Каштан.

Самойленко снова отхлебнул джина, почмокал губами и ответил:

– Мой шофер видел, как она заходила в ресторан с каким-то хахалем.

Каштан достал сигарету и вставил ее в рот.

– Что за хахаль?

– Он не успел его разглядеть.

– А ее, значит, успел? – с едва заметной иронией проговорил Каштан.

– Успел. А что? – насторожился седовласый.

– Когда мужчина и женщина входят в ресторан, мужчина обычно пропускает женщину вперед, – сказал Каштан.

– Ну и что? – все еще не понимал Андрей Кириллович, пяля на собеседника пьяные глаза.

– Подумайте сами. Если бы шофер действительно кого-то видел, он бы, скорее всего, не успел разглядеть женщину. Потому что она первой вошла в ресторан. А мужчина заходил вторым. Почему же тогда он его не рассмотрел?

– А может, он вошел первым!

Каштан покачал головой.