Другими словами, речь идёт о традиционном подходе от общего к частному, от вершины иерархической лестницы – к её основанию, от априорных метафизических законов – к феноменам материального мира; анализ же частностей, то есть, по сути, разбиение их на ещё большие частности, в принципе, не может дать нам ту самую изначальную цель, к которой направлено всё, какими бы изощрёнными приёмами синтетического мышления не пользовались современные учёные. Последователь традиционной науки исходит именно из неё, из этой единой и абсолютной точки, которая апологетам материалистической науки кажется столь же призрачной и условной, как ось координат, коей никогда не достигает асимптота их мышления. И всё же, у нас есть счастливая возможность изобразить упомянутую точку на бумаге.

Немецкий исследователь теории гармонии Альберт фон Тимус (1806–1878) в своей основной работе пишет о том, что он обнаружил у Ямвлиха упоминание о некоей диаграмме, называемой Лямбдома, которая представляет собой обертоновой и унтертоновый ряды, расположенные в виде греческой буквы лямбда и выходящие из её вершины, каковая символизирует отношение, равное единице.[123]

Тимус, изучая различные аспекты этой диаграммы, развернул её таким образом, что унтертоновый ряд расположился горизонтально, а обертоновый – вертикально под углом 90˚ к нему. Затем он построил на образовавшихся осях координат прямоугольную таблицу, которую назвал «таблицей Пифагора». Вместе с другим немецким исследователем Гансом Кайзером он считал, что данная таблица представляет собой фундаментальную диаграмму утерянной науки Гармонии, известной древним грекам, и что именно на неё намекает Платон в приведённом выше отрывке. Можно, конечно, обсуждать исторические аспекты таких утверждений, но суть диаграммы от этого не изменится: мы имеем графическое изображение, которое представляет собой простую математическую модель и, в то же время, обладает символическим смыслом, каковой трудно переоценить.

Каждая ячейка образовавшейся прямоугольной таблицы представляет собой звук, высота тона которого обусловливается отношением, в коем числитель представлен координатой обертонового ряда, а знаменатель – унтертонового. Таким образом, диагональ этой таблицы является единым изначальным звуком, определяемым первой ячейкой в левом верхнем углу (нота «до» первой октавы в приведённом примере), так как все отношения для ячеек, расположенных вдоль диагонали (2/2, 3/3, 4/4 и т. д.), дают единицу. Теперь, если соединить прямой линией одноимённые звуки в разных частях таблицы (например, «фа» третьей октавы в ячейках 3/1, 6/2 и 9/3; «ми-бемоль» второй октавы в ячейках 5/3 и 10/6, и т. д.), то все эти прямые пересекут диагональ основного тона в одной точке, которая находится вне таблицы, то есть за пределами звуковой области, каковой точке можно присвоить условные координаты 0/0. Вместе с диагональю основного тона она образует луч, который является осью манифестации нашего звукового поля, и гармонические отношения составляющих его звуков определяются их удалением от данной оси. При этом любой из указанных звуков образует свою вторичную ось, расположенную под углом к основной, но всегда приходящую к той же исходной точке. Эта точка связывает все музыкальные звуки в единую гармоническую систему, тогда как сама звуком не является.

Итак, каждый звук (который, в то же время, может символизировать всякую сущность), имеет два «измерения», одно из коих характеризует его положение в макрокосме (обертоновый ряд), а другое – его микрокосмические свойства (унтертоновый ряд). Всякая сущность занимает свою ячейку манифестации,[124] и, при этом, те ячейки, для каковых отношение координат даёт одно и то же число, образуют луч, соединяющий поле манифестации с безымянным Принципом, или центром – точкой безмолвия, в которой сходятся оси всех проявленных гармоничных звуков. Таким образом, «звучание» этой точки присутствует в любом гармоничном звуке, хотя и не проявляется как физическое колебание. Что же касается дисгармоничных звуков (включая многие звуки темперированной гаммы),[125] то образуемые ими оси могут быть параллельны основному лучу манифестации, могут пересекать его, но они никогда не проходят через начальную точку. Они растворяются в бесконечности произвольных звучаний, так и не достигая божественной тишины.

Другое важнейшее символическое значение Таблицы Пифагора связано с символизмом креста. В книге Рене Генона, посвящённой данному вопросу, есть отдельная глава о сакральном значении ткани,[126] причём каждый из рассматриваемых им аспектов этого важнейшего обращения символа креста (если воспользоваться музыкальной терминологией), каковыми являются проявленная вселенная, жизнь населяющих её существ и священная книга, в полной мере относится и к нашей диаграмме, которая тоже представляет собой ткань, образованную перекрещиванием основы (обертоновый ряд) и утока (унтертоновый ряд). В подобном контексте вся musica instrumentalis как таковая предстаёт перед нами одной из проявленных форм невидимой великой Книги, написанной, как прекрасно сказал ибн Араби, «божественным пером на доске вечности».

2. Скупой дивертисмент прогресса

Живопись, песни, стихи, ваянье искусное статуй –

Всё это людям нужда указала, и разум ытливый

Этому их научил в движеньи вперёд постепенном.

Лукреций

Что же произошло со звуками, преисполненными действия, из которых состояла музыка Аполлона и Орфея, Амфиона и египетских жрецов? Что случилось с песнями, при помощи коих юный Давид заставлял отступать злых духов и вселял радость в сердце царя Саула? Судя по всему, они претерпели весьма существенные изменения в горниле западной цивилизации. Именно этого боялся Асклепий, прося царя Амона воспрепятствовать тому, «чтобы сии величайшие тайны попали к грекам, и чтобы высокопарные и приукрашенные изречения греков не ослабили их пыл и действенность». «Ведь у греков, о, царь, – замечает Асклепий, – есть только пустые изречения для достижения убедительности, а в действительности вся их философия – лишь пустой звон слов».[127]

Однако мы вынуждены признать, что этот отрывок, как и все тексты Герметического Свода, стали известны нам именно из греческих источников; таким образом, царю не удалось удовлетворить просьбу Асклепия в полной мере. Следы упомянутых «действенных звуков» можно обнаружить и сейчас в обрядах школ оперативной магии, церковных службах и