— Извините, Иван Данилович, я лучше спущусь, а то негоже суетиться перед высоким начальством.

— Правильно, молодой человек, рассуждаете. Может быть, в этих, казалось бы, простеньких словах и есть залог вашего успеха, уж поверьте старику.

Всю дорогу в непривычно просторной машине Малюта резался с шефом в «переводного дурака». Пожалуй, эта была единственная карточная игра, в которую он неплохо играл. Секретарь же Совета, как потом оказалось, играл во все игры, и притом почти всегда выигрывал.

Наполучав вдоволь «дураков» и приведя тем самым Ивана Павловича в прекрасное расположение духа, Скураш, сам того не подозревая, нащупал верную дорожку к сердцу этого нелюдимого на первый взгляд человека. Они вошли в сверкающий казенной стерильностью большой дом, ладно вписавшийся в сосновый бор и парящий огромной верандой с раздвижными окнами над ухоженным фруктовым садом.

Малюта Максимович машинально потрогал лежащие на низком журнальном столике разукрашенные затейливой резьбой нарды.

— Играете? — услышал он.

— Да так, средненько…

— Средненько — это я играю. Может, пока собирают на стол, пару коротеньких сгоняем?

— Иван Павлович, разве у меня есть выбор? Конечно, сыграем, надо же чем-то вкус «дурака» перед приемом пищи перебить.

С «почетным» счетом «пять — один», — понятно в чью пользу, перешли в столовую.

— Малюта Максимович, надеюсь, вы не слишком голодны и согласитесь минут сорок погулять, как вы недавно справедливо заметили, перед приемом пищи. Я вот тоже обожаю армейские обороты и не стесняюсь их, а чего мне стесняться своей жизни? Я за спины других не прятался, на печи не отсиживался, все, что мог, у Родины заслужил. Орденов и медалей внукам и правнукам хватит. Пойдемте гулять, — и, скорчив кислую мину, он многозначительно поднял вверх указательный палец.

Желтая листва, аккуратно сметенная с выложенных брусчаткой дорожек, покорно повинуясь легкому ветерку, крутилась у них под ногами. Небо только начинало тускнеть, и кто-то неведомый гонял по нему, безо всякой последовательности, стада еще не отяжелевших от влаги вертлявых облаков.

— Откуда у вас такое нетрадиционное имя?

— Малюта — это маленький, младший…

— Хорош маленький, наверное, с центнер весом и росточком Бог не обидел…

— Метр восемьдесят два, товарищ генерал-полковник!

— Ладно, в гвардию годитесь. Вы, насколько мне память не изменяет, никакого отношения к спецслужбам не имеете? — прикурив и выдувая с силой очищенный легкими от смолы и других мерзостей дым, спросил Плавский.

— Так точно, правда, пару раз «контрики» пытались профилактировать, да принадлежность к касте замполитов выручала.

— Интересно, за что же это?

— Один раз за Высоцкого и за анекдоты про родного Леонида Ильича, второй — за пристрастие к «опиуму для народа» и посещение Божьего храма.

— Мудаки, что еще сказать? С тех пор мало что изменилось, названия только поменялись. Самая страшная беда нашей страны, на мой взгляд, сегодня — не столько засевшая всюду партноменклатура и прокисшие мозги сограждан, сколько милиция и КГБ, взрастившие отечественную организованную преступность и плотно с нею сросшиеся. Вы посмотрите, что вокруг делается: мелких и средних жуликов, бандитов прикрывают «менты», а крупных акул — внуки железного Феликса.

Это же надо было кому-то додуматься: старших офицеров «комитета» без отрыва от производства отправили на кормление в крупные банки, фирмы, холдинги! Пустили «козлов» в огород, а их там и ждали! Ответьте мне, на кого вы будете работать, если государство станет вам платить полторы, скажем, или две тысячи деревянных рублей, а коммерческий банк — пять тысяч долларов?

— Что тут отвечать? Конечно, на банк, тем более под крышей государства! Выходит, полная реализация сучьего принципа двойной морали, чего же не поработать…

— Правильно. Но почему мы с вами это понимаем, а президент и правительство делают вид, как в том анекдоте: «Папа, а что это было?»

Конечно, Боже упаси, я не собираюсь грести всех под одну гребенку, даже проводить различия между начальниками и подчиненными, дескать, одни честные и преданные делу, а другие — зажравшиеся и развращенные вседозволенностью. Это глупо. Повинуясь законам службы, вторые неизбежно вырастают из первых, а потом уже в силу вступает всесильный закон сохранения собственной жопы на господствующих высотах. Вот и получаем подобное по собственному образцу. Чему можно научиться в племени людоедов, где убийство человека — не просто норма, а дело почетное, заслуживающее уважения и всеобщего признания?

Все прогнило, и мы тем более должны ценить людей, сохранивших в себе хоть что-то человеческое. Им в той жизни было намного тяжелее, чем нам. Представьте себе: отец — людоед, учителя — людоеды, а вы — вегетарианец. Сколько мучений! Сколько надо силы, чтобы выжить и не стать как все!

Но это все лирика, любезный Малюта Максимович, а правда жизни такова: президент тяжко болен, и неизвестно, чем его болезнь окончится. Страной управляют смутные личности, для которых сохранение высокого уровня криминала крайне выгодно.

Плавский замолчал, как бы обдумывая последнюю фразу, потом резко остановился и, просверлив Малюту своим бронебойным взглядом, продолжил:

— Да никто фактически страной не управляет, просто пока еще работает налаженный механизм и инерция мышления, построенного на страхе. Когда это все кончится, произойдет трагедия.

Генерал замолчал. Грубое, слегка рябое и оттого похожее на вырубленное из степного камня лицо потускнело, брови сошлись у переносицы, плечи слегка ссутулились, шаги стали медленнее, казалось, вся тяжесть ответственности, которую он добровольно взвалил на себя, ломая ненадежные подпорки, вдруг настигла его и придавила к земле. Тень боли скользнула по застывшим скулам. Плавский по-бычьи мотнул головой, с опаской глянув на собеседника.

Малюта, наэлектризованный близостью и откровенностью шефа, инстинктивно ощущал его состояние и всем своим видом показывал, что ничего не замечает, а полностью поглощен перевариванием полученной информации.

— У нас вчера состоялась весьма интересная встреча с министром МВД Болотовым. Так вот, одной из тем, которые мы затрагивали, было создание так называемого Белого легиона, некоей подчиненной Совету национальной стабильности военизированной организации, призванной в кратчайшее время если не покончить с преступностью и коррупцией, то хотя бы начать с ней непримиримую борьбу…

— Но ведь такие организации уже существуют, на мой взгляд, их даже слишком много…

— Существуют. А что толку? На кого они работают? Уж точно не на благо государства, хотя именно им и прикрываются. Речь идет о создании принципиально и качественно новой структуры. Болотов предлагал создать легион как секретное подразделение внутри своего Министерства и уже через него замкнуть его на наше ведомство. Если пойти по этой схеме, то вы, естественно, правы — получится очередной мертворожденный уродец. Вы, кажется, были на войне?