…Тульский с любопытством разглядывал стены и мебель. На большом письменном столе стояли рамки с фотографиями — у него дома были такие же, мать говорила, что такие рамки называются «модерн». На одной из фотографий он увидел парня, завязывающего кеду и лукаво улыбающегося… «Необычная фотография, — подумал Артур. — Странно, какое лицо… Лицо-то!!!..» Остолбеневший Тульский беспомощно оглянулся и увидел на батарее черные перекрученные бинты, какими обычно пользуются боксеры. Артур подошел и потрогал их — бинты давно просохли, они были жесткими от въевшегося в них пота.

— Не сомневайся, бинты боксерские…

Тульский обернулся — в дверях комнаты стоял с чайником Василий Павлович.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, наконец Токарев вздохнул и сказал:

— Ты садись. Давай-ка, действительно, — чайку попьем. Полагаю, ты все мои «секретные документы» увидел?

Артур молча кивнул.

— Он?

Еще один молчаливый кивок.

— Та-ак, понятно… Ну, как ты понял уже, мы с Артемом Васильевичем немного родственники. А посему — расскажи нормально, что происходит. Или уже поздно?

— Да ничего не поздно! — чуть руками не замахал от всех этих перипетий изрядно ошалевший Тульский. — И «жары»-то особо никакой нет…

…Артур рассказал все, утаив, разумеется, лишь про Варшаву. Начальник ОУРа дослушал, покачал головой, потом спросил почти без вопросительной интонации:

— Как я понимаю, информация ни от какого не от агента?

— Не от агента… А откуда вы?..

Токарев лишь вздохнул и посмотрел на опера, как на дебильного:

— Кто-то из пострадавших — знакомый… Просил жалом поводить? Да ты не жмись, я же вот — не стал перед тобой ваньку валять и втемную тебя расколбашивать да запутывать… Так что — знакомый?

— Примерно так, — выдавил Тульский.

— Тогда все сходится, — почесал в затылке Василий Павлович.

Артур не понял, что, собственно, «сходится», но для солидности кивнул: да, дескать, действительно сходится… Потом они пили чай, грызли сушки и долго говорили — о жизни вообще, об Артеме и о самом Тульском. Единственно что — не выпивали.

Токарев из этой беседы многое если не узнал, то понял про жизнь Артура, поражавшего тонким знанием преступного мира в сочетании с полным непониманием основ оперативно-розыскной работы. Второе было намного естественнее первого…

После рассказа с подробными эмоциональными нюансами о судимости Артема Тульский даже зауважал его — Артур ведь и сам в молодости сколько раз проделывал такое, — а вот не попался! И если бы только «такое»!

«А парень — надежный, — подумал про себя начальник розыска. — Такой не сдаст, будет молчать».

«А мужик-то — мировой», — решил в это же время Артур, и они не сговариваясь вдруг улыбнулись друг другу…

Напоследок Василий Павлович коснулся дела:

— Ты своим знакомым передай, что у «Аметиста» драк больше не будет… Я… Я сам решу этот вопрос.

— Хорошо, — кивнул Артур. — Конечно, Василий Павлович…

— Так, теперь с Артемом… Как, ты говоришь, с ним договорился?

— Ну, — чуть замялся Тульский. — Ну, что он позвонит мне в конце недели, и мы…

— Считай, что он уже позвонил, — перебил его начальник ОУРа, — звонил тебе, а попал на меня… Я с ним сам… поговорю! Лады?

— Лады…

Артур подумал о том, что самое время бы было сейчас заявиться домой и Артему — сценка сложилась бы сильная… Видимо, о том же самом подумал и Токарев-старший, явно не хотевший, чтобы встречу отца и сына наблюдал кто-то еще — пусть даже и такой клевый парень, как младший лейтенант Тульский. Артуру вообще показалось, что начальник розыска не хотел бы каких-либо дальнейших контактов между молодыми людьми. Ну, что же — нет так нет… Тульский засобирался, вспомнив вдруг про срочные неотложные дела. Провожая его до дверей, Василий Павлович сказал:

— Я теперь с тебя на службе спрашивать вдвое буду — но научу! А тебе — спасибо за понимание. Если сам поскользнешься — или из друзей кто — я руку подам!

И протянул Артуру руку.

…Спускаясь по лестнице, Тульский гордился — и собой, и вообще. Ему нравилось, что в его жизни есть настоящие и очень интересные люди. Варшава и Токарев… Они такие разные… и похожи друг на друга, как две противоположности…

Отправляясь прямиком к Варшаве, Артур четко решил, что ничего про Токарева говорить не будет. Иначе — это было бы предательством… В конце концов, ведь и Варшава не сказал ему всего — про бритву, например, которой парня в больницу отправили…

Вору Тульский отрапортовал коротко:

— Вопрос закрыт. Если дело не в самом золоте…

Варшава аж чуть пивом не поперхнулся (их встреча происходила в «Бочонке»):

— Не столько в золоте… Есть силы откусить себе — без стеснений.

Артур мотнул подбородком:

— Не ради этого старался… Я обещаю — не будет больше ни боксеров, ни конфликтов!

Вор дернул бровями так, как умел только он:

— Да что ты говоришь! А не рано ли гарантировать?!

Тульский посмотрел Варшаве в глаза и упрямо повторил, выдерживая сверлящий взгляд:

— В данном случае — могу!

Вор понял, что за словами опера не пустое бахвальство, более того, почувствовал он и некую тайну, некий секрет, от которого Артур старательно и очень неуклюже старался отвести разговор. Варшава хмыкнул:

— Ну, а что за люди-то эти лиходеи — подскажешь?

Тульский кивнул:

— Это… молодежь, за ними никого нет.

— Команда «Гидраэр» против «Торпэдо»?

— Где-то так…

— «Где-то» — у бабки на огороде, а нам нужно в самый аккурат… Ну, ладно… Пока счет 1:0 в твою пользу. Не стану лгать, ожидал, что будет 0:5.

В этой похвале была спрятана насмешка, Артур ее услышал и буркнул в ответ:

— Тоже кое-что умеем. Варшава с энтузиазмом закивал:

— Да-а, в уголовке копошиться — это тебе не шапки ондатровые срывать.

— Учусь помаленьку…

Посидели несколько минут молча, прихлебывая пиво. Наконец Варшава, разряжая еле заметное напряжение, возникшее за столом, сказал:

— Ну, что же… Тебе видней. Поживем — увидим. Но — запомни: ты никому не был должен, а сейчас — ответственность на себя берешь. Есть в жизни рубеж, когда шутки заканчиваются… Что же касается нюансов — я же не настаиваю, чтоб ты мне их пересказывал… так, любопытно…

Артур отставил кружку в сторону и старым шпанским жестом зацепил большим пальцем свой верхний клык:

— Не мой секрет… И я не от тебя скрываю… Была бы хоть капля опасности тебе — Родину бы продал! Веришь?