То, что происходило в Тмуторакани, должно было совершаться и на всем Подонье. Население это сохранилось, но подверглось сильному культурному влиянию кочевников, повлияв в свою очередь на них в такой степени, что некоторые из них изменили свой образ жизни и усвоили некоторые славянские обычаи. Мы начнем с данных позднейших, относящихся уже ко второй половине XIII в., к эпохе занятия степей татарами.

Рубруквис, путешествовавший к татарам в 1254 г., рассказывает, что во время его пути по берегу Азовского моря к нему обращались с некоторыми религиозными вопросами какие-то русские, исповедовавшие христианство по греческому обряду. Далее он передает о разбоях каких-то русских в соединении с венграми и алланами. На Волге он нашел поселение, смешанное из татар и русских, которые перевозили через эту реку вестников к Батыю и от него[627]. Из сообщаемого нашим путешественником видно, что число этих русских не состояло из нескольких единиц: он их встречал не в одном месте, а рассеянно; он видел целое поселение. Можно привести еще один аналогичный факт, что этого бродячего элемента русского было ненезначительное количество. Есть известие в Воскресенской летописи под 1283 г., что один из татарских баскаков, Ахмат, устроил в курском княжении слободы из людей всякого сброда. В числе их были и русские. Это видно из того, что при нападении липецкого князя Святослава на двух братьев Ахмата в числе свиты последних было 30 человек русских, причем из них было убито 25 душ[628]. Кто были эти люди? Мы, кажется, не можем видеть в них представителей местного населения. Между завоеванием Руси и приведенным фактом прошло каких-нибудь сорок лет. Нельзя допустить, чтобы так скоро прошел ужас, наведенный опустошениями татар. Мы видим гораздо позже, что население при одной вести о приближении их бросает все и скрывается в леса. Следовательно, это русское население слобод не могло принадлежать к оседлому туземному населению. Мне могут возразить на это словами летописи: «царь же Телебуга, дав приставы князю Олгу, река: “что будет ваших людей в свободах, те люди выведите во свою область, а свободы та разгонита”»[629]. Таким образом, является, что население этих слобод состояло и из местного туземного населения, принадлежащего курскому, воргольскому и липовецкому уделам. Но вот что находим далее: «И пришед князь Олег и Святослав и с татары и повелеша своим людем пограбити свободы те и поковати люди их, а свои во свою отчину выведоша»[630]. Очевидно, здесь выведенные люди были пленными из туземного населения. Князья поковали людей Ахмата, и если бы эти выведенные принадлежали в числу первых, к числу сброда, явившегося в слободы добровольно, то князья должны были бы поступить с ними не так мягко, ибо население слобод занималось грабежом, и их люди являлись бы участниками его. Несомненно, все дело шло из-за освобождения захваченных жителей этих уделов и о разорении слобод, ибо они «насилие творяху христианом» и «около Ворлога и Курева пусто створиша»[631]. Покованные же насильники состояли из собравшихся в слободы с разных сторон, и в числе их мы нашли русских, сопровождавших братьев Ахмата.

Делая такие соображения относительно данного факта, мы тем более готовы утверждать, что русские, встреченные Рубруквисом, не могли принадлежать к добровольным переселенцам из Руси к татарам. Из слов Рубруквиса ясно видно, что эти люди давно уже оторвались от родной области, потому что должны были обращаться к этому путешественнику за разъяснением некоторых религиозных вопросов. Мы не можем также предположить, чтобы они были пленными, особенно те, которых Рубруквис встретил в Приазовье, на пути из Крыма к реке Дону. Они видимо пользовались свободой, жили независимо, говоря, конечно, относительно.

Вообще мы встречаем еще другие указания, что в Приазовье были оседлые христианские поселения. Тот же венгерский монах сообщает об Аллании, что ее население жило в деревнях, занималось хлебопашеством и исповедовало также православие. Эти аллане или яссы давно должны были подвергнуться влиянию культуры славян, так как были их ближайшими соседями и были покорены русскими князьями еще в X в.

Таковы факты, которые можно указать для XIII в., но вот факт, относящийся к началу XII в., факт, в связи со всем сказанным, окончательно подкрепляющий наше мнение о существовании в Подоньи оседлого славянского населения. В 1111 г., во время своего похода на половцев, русские наткнулись в области Дона на городки Шарукань и Сугров. Приближаясь к первому, князья послали вперед духовную процессию с крестами и хоругвями. Шаруканцы вышли навстречу этой процессии и вынесли русским мед и рыбу[632]. Очевидно, население Шаруканя было христианское, ибо в противном случае оно не оказало бы такого уважения к этой религиозной процессии; да и смешно было бы посылать духовенство с крестами и хоругвями, если бы русские не знали, что население этих городков действительно христианское и их одноплеменное. Князья рассчитывали пробудить в шаруканцах заглохшие чувства прежнего единства, и попытка увенчалась успехом.

Другой городок, Сугров, был сожжен, но это только показывает, что родственное русским население могло быть в таком же отношении к ним, как это было после, что мы увидим ниже. В этой же местности известны городки Балин, Чешлюев. Считать эти города зимовищами половцев[633] после рассказанного о Шарукане нет никакого основания. Принимая вполне верное мнение господина Аристова, что имена этих городков означены по тогдашним владельцам их, половецким ханам[634], можно только заключить, что это население было в некоторой зависимости от половцев, было смешанное. Все дошедшие до нас известия византийских и арабских писателей, не говоря о русских летописях, доказывают, что ни печенеги, ни половцы не вели городской жизни, не были строителями городов.

Мы нисколько не противоречим себе, утверждая это. Половцы не строили городов, не жили в них, но если они находили города, оседлое население, то поддавались его культуре, под влиянием которой, под влиянием торговых и других интересов могли селиться в городах, образуя с прежними жителями особое полуварварское население. То, что сообщает Атталейота, то, что мы видели в Тмуторакани, должно было произойти и на Подонье. Половцы встретили здесь уже оседлое население и частью вытеснили его, частью сами подверглись его культуре, смешавшись с ним в известном небольшом количестве, и образовали по городкам смешанные поселения. Это особое население, состоящее из главного славянского ядра и тюркской примеси, продолжало сохранять некоторую связь с Русью, продолжало вместе с тем вести борьбу с кочевниками и выработало из себя опытных воинов. Оно сохраняло и христианскую православную веру, утратив несколько чистоту ее обрядов, так что в XIII в. пришлось уже обращаться за разъяснением в Рубруквису. Татары застали это население в степях и присоединили к своим силам. Это было выгодно для них, потому что этим приобретались услуги людей, знающих прекрасно степь и бывших в постоянной борьбе с половцами.