– Что случилось? – спросил Итэн, окинув Джози пронизывающим ястребиным взором, и получил в ответ ее отсутствующий взгляд.

– А почему тебе это кажется?

Тут Итэну нечего было сказать, но он знал одно: глаза Джози не смеются, и голос звучит глухо, безрадостно. Какого черта, что на нее нашло?!

– Может, ты ушиблась, когда бросилась наперерез этой проклятой карете? – Шагнув к Джози, Итэн схватил ее за руку и стал смотреть, нет ли где синяков.

Но ее белая кожа, от шеи до соблазнительной груди, полуоткрытой в глубоком декольте, была само совершенство.

– Нет. Конечно, нет. Я просто поволновалась и устала, Итэн. Вот и все.

Он не поверил, но не уличать же ее во лжи в присутствии Лэтерби!

Итэн почувствовал, как под его пальцем в такт пульсу бьется тонкая жилка, и, по-прежнему глядя в глаза Джози, принялся осторожно поглаживать ее запястье.

– Лэтерби говорит, что Гризмор жаждет познакомиться с тобой и уладить все дела с завещанием.

– О!

От прикосновений Итэна Джози испытывала блаженство. Вслушиваясь в тихое шипение газовых ламп, она пыталась сдержать свои чувства и сохранить ясность мысли.

Но сердце билось все чаще. Сознание того, что глубокая любовь к Молли вечно будет царить в душе Итэна, легло на ее плечи тяжким грузом. Чтобы не уронить своего достоинства, надо поглубже спрятать печаль.

– Итак, – хладнокровно спросила Джози, вопреки всем своим переживаниям и необычной внимательности Итэна, – когда же состоится смотр?

Итэн, улыбнувшись, заметил:

– Смотр? Это звучит так, словно речь идет о лошади, которую я собираюсь купить.

– Нет… скорее о лошади, которую ты уже купил, – вырвалось у Джози.

С опозданием поняв бестактность своих слов, она испуганно взглянула на Лэтерби, но сей джентльмен, не обращая на Джози внимания, пристально изучал выражение лица графа Стоунклифа. Как странно он глядит на эту танцовщицу из салуна, на эту мелкую воровку! Неужели… неужели в его глазах светится нежность?

Куда же подевалась обычная холодность? Презрение и сарказм? Теперь они сменились теплом, нежностью и… восхищением.

У Лэтерби голова пошла кругом, но он был достаточно умен, чтобы попридержать язык и не выразить своего удивления.

– Встреча состоится в следующий вторник, если это удобно для вас, милорд и миледи.

– Миледи? Да будет вам, Лэтерби, с каких это пор мы с вами перешли на официальный тон? – Джози рассмеялась, но уже более искренно, а в ее глазах вспыхнули веселые огоньки. – Это всего лишь я – та самая нескладеха Джози.

– Вы очень переменились, миледи. Я не нахожу слов!

– Вы? – Вот теперь Джози хохотала от всей души, и эти восхитительные мелодичные звуки доставили Итэну невыразимую радость. Даже строгая библиотека стала казаться как-то уютнее.

– Знаешь, Лэтерби сообщил мне также, что полиция вышла на след Пирата Пита и его банды. Они ограбили дом в Белгравии, и ходят слухи, что после этого разбойники появлялись в публичных домах в районе газопровода. Другие свидетели якобы видели их в гостинице в Танбридж-Веллсе. Хозяина допросили. В общем, полиция рьяно взялась за дело, и скоро негодяи будут за решеткой. Так что волноваться тебе не о чем.

Джози отхлебнула бренди и покачала головой:

– А разве похоже, что я волнуюсь?

«Похоже, – подумал про себя Итэн, – только тебя тревожит нечто другое».

Но, слыша ее повеселевший голос, он немного успокоился. Значит, дурное настроение жены развеялось.

– Чего я действительно боюсь, – продолжала Джози, – так это опоздать на бал и обидеть леди Картрайт. – И она одарила мужчин своей чудесной, соблазнительной улыбкой. – Ты знаешь, она отдает много сил новому сиротскому приюту. Как раз вчера, на скачках, мы говорили об этом. И я предложила свою помощь, – добавила Джози с легким колебанием, словно опасалась недовольства Итэна.

– Да ради Бога!

Итэн знал: леди Картрайт, другие светские дамы, и Джози в том числе, достаточно богаты, чтобы помогать бедным. Это не отразится на их бюджете, а беднякам пригодится каждый шиллинг. Он и сам собирался пустить часть своего состояния на улучшение жизни обитателей трущоб. Именно там, среди всеобщей нищеты и жестокости, взращиваются преступники – такие, как Пират Пит, Люсьен, Малыш, и другие – менее озлобленные и опасные, но тоже потерявшие последнюю надежду. Контраст между жизнью богатых и средних, обеспеченных, слоев и бедняками носит трагический характер. В Америке Итэн частенько хватался за пистолет, чтобы защитить слабых, теперь у него есть возможность сделать это иным способом.

И его совсем не удивило признание Джози. Еще до отъезда из Суссекса миссис Филдинг вскользь упомянула о том, что графиня намеревается помогать бедным. Вполне естественно, учитывая то, как она сама провела детство, думал Итэн. Но не всякий поступил бы так на ее месте. Кое-кто радовался бы неожиданно привалившей удаче, не обращая внимания на то, что творится вокруг.

– Пора ехать, – сказал Итэн и, когда Джози поставила на стол бокал, взял ее за руку. – Я уверен, ты не упустишь возможности насладиться и обществом очаровательной мисс Креншоу, – добавил он насмешливо.

Лэтерби смотрел вслед графу, который вел к карете свою блиставшую утонченной красотой жену, и его вновь посетила невероятная, ошеломляющая мысль. Только теперь она казалась еще более убедительной.

Итэн Сэвидж начинает по-настоящему любить эту девчонку, а вернее, уже любит. И достаточно сильно.

Господи, что подумал бы старый граф, имей он возможность что-то думать, лежа в своей могиле? Он хотел отомстить своему непокорному сыну, властвовать над ним и после смерти, но его намерения принесли Итэну не горе и ощущение вечной зависимости от отца, а подлинное счастье.

Но как долго продлится это счастье? – спрашивал себя Лэтерби, пока лошади, цокая копытами, уносили его хозяев в туманную ночную мглу.

Особенно учитывая сегодняшний визит мистера Оливера Уинтропа.

Визит весьма интересный и поучительный.

Лэтерби вздохнул, вспомнив, какими глазами смотрел Итэн на свою жену в библиотеке. На сердце у него появилась тяжесть.

Наконец стряпчий поднялся, расправил плечи, надел на голову котелок и вышел на улицу.

– А меня совсем не волнует, что говорит Розамунд Креншоу. По моему твердому убеждению, леди Стоунклиф для нас – как глоток свежего воздуха, – заявила леди Картрайт, стоявшая в окружении небольшой стайки дам возле столика с прохладительными напитками.

Позади нее, в ярко освещенной, выдержанной в серебристых тонах бальной зале, благоухающей ароматом цветов и духами, разодетые в пух и прах гости пили шампанское, болтали, прогуливались или танцевали.