С другой стороны, страстно увлеченный морскими делами король жестоко переживал из-за того, что англичане обосновались в Булони, недавно оккупированной Генрихом VIII, и стремился прежде всего вытащить эту занозу. Он постарался упрочить старые дружеские связи с Шотландией и восстановить союз, идею которого пять лет тому назад он осуждал, союз с султаном и немецкими лютеранами.

Так, коннетабль, вопреки его воле, был вовлечен в быстрое развитие событий этого правления. Вместо того чтобы сблизить христианских монархов, смерть Франциска I усилила соперничество между Габсбургом и Валуа.

Должно ли оно было вновь проявиться на своем излюбленном поле битвы, в Италии, которая практически полностью была подвластна Цезарю? В Лувре было достаточно людей, желавших этого. Для начала, огромное количество недавних сторонников французов, беженцев — fuorusciti, политэмигрантов — которые были вынуждены покинуть Милан, Геную, Неаполь, Флоренцию, во главе с блистательными Строцци, кузенами королевы. Затем Гизы, торопившиеся захватить по ту сторону Альп добычу, которая уравняла бы их в положении с коронованными персонами.

Казалось, возможность реализовать свои надежды представилась им, когда имперцы убили сына папы, Пьетро-Луиджи Фарнезе, герцога Пармского, и заняли Плезанс. Престарелый Павел III призвал французов на помощь. Разве он не сделал кардиналом Карла Лотарингского, не послал Золотую Розу Екатерине Медичи и восхитительные жемчуга вдове Великого Сенешаля?

Оказалось, что оба соперника одинаково надеялись еще раз увидеть, как французские отряды пересекают Альпы. Королева требовала у своего кузена Козимо, великого герцога Тосканского, вернуть наследство ее родителей. Фаворитка претендовала на обладание маркграфством Кротонским, некогда принадлежавшим ее предкам, которое она рассчитывала продать папе.

И та, и другая полностью поддерживали Гизов, настаивавших на военном вмешательстве в пользу Фарнезе. Кардинал Карл отправился в Рим в качестве чрезвычайного посла с явным намерением подлить масла в огонь.

Но король не испытывал, подобно его отцу, влечения к Италии, а коннетабль был полон решимости поддерживать мир. Используя всю свою хитрость, отточенную ненавистью к лотарингцам, пес превратился в лису и стал действовать так ловко, что преградил путь воинственным устремлениям. Кардинал Дю Белле, в свою очередь, был направлен в Рим, чтобы успокоить папу и исполнить роль посредника.

На этот раз Монморанси оказался впереди. Но Гизы практически сразу взяли реванш в Шотландии, где их сестре — вдове Иакова V — досталось нелегкое регентство при маленькой пятилетней королеве Марии Стюарт.

Эта девочка, которая должна была остаться королевой вплоть до своей кончины, стала ставкой в политической игре. Англия и ее союзники, шотландские протестанты, хотели выдать ее замуж за молодого Эдуарда VI, сына Генриха VIII.

Гизы убедили Генриха II объединить Францию и Шотландию, заключив брак между этой девочкой и дофином Франциском (которому тогда было три с половиной года). Став дядями будущего правителя, они получали будущее в свое распоряжение!

Протестанты Шотландии организовали заговор, убили кардинала Битауна, главу католической церкви, захватили крепость. Король направил эскадру на помощь регентше, король Англии — целую армию в поддержку восставших. Шесть тысяч французов под командованием вспыльчивого Монталамбера д'Эссе, в свою очередь, отправились в море, чтобы изгнать англичан и привезти во Францию королеву с регентшей.

Что же мог сделать в ответ коннетабль? «Отвлечь» короля от его любовницы, тем самым уменьшив влияние Гизов. Этот никудышный психолог наивно посчитал, что добьется этого, предложив Его Величеству совершить продолжительное путешествие по государству вплоть до самого Турина, столицы Пьемонта. Он поспешил объяснить Генриху, забывая о своей доктрине, что Турин, недавно отнятый у герцога Савойского, отныне являлся частью благ короны, так же, как Лион и Орлеан.

Перспектива совершить такую длинную триумфальную прогулку вызвала воодушевление у всех. В апреле 1548 года весь двор пришел в движение.

Чудесный караван, который встречали и долго провожали пыльные завесы, направился к Альпам, пересекая Бургундию и восточные провинции. Для того чтобы не испытывать недостатка продовольствия, этой толпе приходилось следовать по сложному маршруту, петлять, из-за чего те районы, которым приходилось ее принимать, подверглись риску полного опустошения. Гостеприимные города дарили свои ключи, возводили триумфальные арки, все увеличивали продолжительность торжественных речей и рев фанфар.

Жители деревень испытывали нечто среднее между оцепенением и удивлением, наблюдая за проезжавшими мимо конями в доспехах, гвардейцами в изукрашенных латах, слугами в разноцветных нарядах, карликами, шутами, собаками, хищными птицами, важными послами, секретарями, одетыми в черное, сеньорами в блеске золота и женщинами… если можно было так назвать этих удивительных существ в масках, но с полуобнаженной грудью, тонкой талией, крашеными волосами, подобных идолам в потрясающих уборах, так же неподвижно сидящих верхом на своих лошадях, в большинстве своем, боком, поставив ноги на приставку. Самые отважные, по примеру королевы, бесстрашно сидели в седле с ленчиком и показывали свои ноги, затянутые в шелка.

Еще долго, очень долго в доме мелкопоместного дворянина и в лачуге виллана в углу у очага будут вспоминать об этом зрелище.

***

Пышные празднества, устроенные в Турине, были испорчены плохими новостями. Послушав совета Дианы, король увеличил налог на соль, и жители западных провинций взбунтовались против непосильного гнета. Восстания разгорелись в Сентонже, в Ангумуа, в Гиени. В Бордо был убит наместник Его Величества. Генрих, сильно обеспокоенный происходящим, приказал Монморанси и Омалю восстановить порядок, одному в Гиени, другому в Коньяке. Сам он, нетерпеливо ожидая возможности пересечь Альпы, остался в Дофине, ожидая дальнейшего развития событий.

Ему не пришлось долго переживать. Плохо вооруженные повстанцы при появлении солдат тут же сдались. Франциск Лотарингский сумел добавить к своей энергии немного снисходительности и устранить беспорядки, не переходя к крайним мерам. Все было по-другому в Бордо, где коннетабль, в некотором роде, предвосхитил те ужасы, которыми будет отмечена гражданская война. В то же время он пользовался репутацией сдержанного человека и сохранил ее. Нельзя подобрать лучшего примера, чтобы описать дух того времени, когда самые утонченные изыски сосуществовали с садистской жестокостью.

Также удивительно, до какой степени Монморанси был уверен в том, что принесет господину большее удовлетворение, пытая восставших, так как он сопровождал ужасные приказы словами «Отче наш». Отсюда появилась народная поговорка:

Омаль смилостивился и вмешался, чтобы усмирить это яростное рвение, из-за чего его популярность в народе возросла во много раз.

Этой осенью 1548 года судьба еще раз улыбнулась Гизам. Монталамбер д'Эссе 17 июля нанес англичанам сокрушительное поражение, и шотландские королева с регентшей были переправлены на борт французского корабля. Нашедшие в последний момент спасение от вражеской эскадры, две августейшие дамы находились в безопасности на берегу Луары: теперь уже не нужно было долгие годы дожидаться бракосочетания Франциска и Марии.