– Эй ты! Ты случаем не из тех сыщиков с Боу-стрит, которые за нами следят?

– Нет, парень, я не сыщик. Но я должен помочь даме – хозяйке этой лошади. Она… – Роберт помолчал и улыбнулся. – Она – моя возлюбленная. Понимаешь?

– Ну и что?

– Вот гинея. Она твоя, если скажешь мне, где эта дама.

Парень схватил монету и надкусил.

– Она ехала на телеге…

– Ехала? А где она теперь? Мальчишка пожал плечами.

– Откуда мне знать. Сбежала. Ее искали, но было темно, и наш главный сказал, что мы зря теряем время. Лошадь-то у нас осталась. Он послал мужиков ее поискать, а мы пошли дальше.

– Она что, спрыгнула с повозки?

– Ага.

Белла могла разбиться и лежит теперь, умирая, где-нибудь в канаве! Или ее поймали те, кто пошел на поиски.

– Где это было?

– На повороте к лесу лорда Уэстмера. Роберт вынул вторую гинею.

– Мне нужна эта лошадь, чтобы туда доехать.

– Ну, не знаю. Они меня отдубасят, если я ее отдам.

– Скажи, что она испугалась криков толпы и ты не смог ее удержать. – Роберт взъерошил мальчишке вихры. – А иначе я отведу тебя в магистрат и скажу, что ты ее украл. – Угроза, конечно, была пустая, но Роберт не стал ждать ответа, схватил Дымку за поводья и вскочил в седло, больно ударившись при этом, так как седло было дамское. Он понесся во весь опор прочь из города.

Местность он знал хорошо. В лесу была тропинка, ведущая к дому. Возможно, Белла уже там, цела и невредима. Вот она обрадуется тому, что Дымка вернулась!

Роберт спрыгнул с лошади там, где оставил собственного коня. Отвязав его от куста, он повел лошадей к дороге.

Спустя минут пять он нашел то место, где, скорее всего, выпрыгнула из повозки Белла. Одна из веток в кустах была сломана, а когда он нагнулся и посмотрел повнимательнее, то увидел пятно крови. Она поранилась! Сердце бешено колотилось у него в груди, пока он осматривал траву. Вот еще кровь и еще. А вот лоскуток шелка такого же цвета, как у нее амазонка, повис на кусте. Роберт, согнувшись, шел по следу на лесной тропинке. И вдруг след оборвался. Либо у нее перестала идти кровь, либо ее поймали и куда-то увели. А может, он просто потерял след? Роберт вернулся обратно и стал кружить по лесу. Вдруг он увидел кровь на стволе дерева, а рядом на ветке висел порванный льняной платочек. Он огляделся – в пятидесяти ярдах от него стояла маленькая хибарка, из трубы которой поднимался дым.

Роберт осторожно приблизился.

Фанни сердитым, дрожащим старческим голосом убеждала нагрянувших в лачугу мужчин в том, что беглецов здесь нет и что они не имеют права пугать бедную женщину, крича на нее и угрожая.

– Это моя внучка, – сказала она, указывая на Беллу. – Она глуповата, но девочка хорошая.

Белла успела замазать золой один зуб и взлохматить волосы перед тем, как Фанни открыла дверь. Теперь она улыбалась, изображая дурочку.

Они поторопились уйти, велев Фанни не впускать в дом крупного мужчину с седыми волосами и молодую, модно одетую леди, поскольку они представляют опасность.

После ухода мужчин Белла попросила:

– Расскажите мне о себе и о графе, – и добавила: – Я никого не виню, но я же должна знать правду.

Фанни подошла к кровати и, убедившись, что Джозеф спит, сказала:

– Сядьте, дитя мое. Конечно, вам следует это знать, хотя история-то печальная.

Белла села на стул у очага, а Фанни взяла чайник и приготовила им чай из трав. С кружкой в руке она устроилась на другом стуле.

– С чего начать… – Она мысленно перенеслась совсем в другие времена и места. – Мой отец был сельским адвокатом…

– В Уэстмере?

– В Хантингдоне. Не перебивайте меня. И так трудно говорить про это.

– Простите.

– Джо Мостин был красивым мужчиной. Все считали, что это выгодная партия. Мне он нравился, хотя я его не любила. Мы поженились в… – Она задумалась. – Кажется, в тысяча семьсот шестидесятом году. Он работал управляющим у графа Уэстмера. Не у теперешнего графа, разумеется, а у его отца. Мы жили в доме, расположенном в поместье. За три года брака ребенок у нас так и не появился. Джо это очень огорчало. Он… Нет, я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что он не всегда был добр со мной. Я его не виню. Я часто видела лорда Хантли, наследника графа, – он заходил поговорить с Джо о делах поместья.

Иногда они вдвоем охотились или рыбачили. Однажды явился посыльный с запиской для молодого господина, и я пошла на болота, чтобы отдать ее. Я думала, что Джо там с ним. Позже я узнала, что Джо частенько отправлялся якобы на охоту с его светлостью, а на самом деле развлекался в другом месте… Но это неважно. Я поговорила с Уильямом, и после этого мы стали встречаться. Он и Джо вместе уходили на охоту, а потом Уильям возвращался ко мне. Мы любили друг друга.

– Значит, это была любовь.

– Конечно. Я знала, что поступаю дурно, и он тоже это сознавал, но тогда молодые аристократы почти все имели любовниц.

– Он был женат?

– Нет, тогда не был. Но о браке между нами не могло быть и речи. Он должен был жениться на ровне ему, на девушке, которую выберут ему родители…

– Но он, разумеется, противился этому?

– Нет. С какой стати? – Она хрипло рассмеялась. – Когда он совершал свадебное путешествие, я поняла, что беременна. Я сделала вид, что это ребенок Джо.

– А Джо узнал об этом?

– Да. Когда Уильям вернулся, я пришла к нему и все рассказала. То, что произошло, я не могла предугадать – Джо нас подслушал. Он накинулся на Уильяма и сломал ему нос. Был ужасный шум, все сбежались. В результате Джо выгнали и он стал моряком. Мне не позволили остаться не только в нашем доме, но даже в деревне. Уильям отправил меня в женский монастырь. Там я и родила нашего ребенка. А он и думать обо мне забыл. Граф, его отец, сказал мне, что если я когда-либо осмелюсь вернуться, он объявит меня безумной и засадит в сумасшедший дом. Он вполне мог осуществить свою угрозу.

– Но как же можно было объявить вас сумасшедшей, раз это неправда?

Фанни улыбнулась.

– Думаю, что немножко сумасшедшей я все же была. И еще в полном отчаянии. Уильям дал мне денег, но они скоро кончились. Мы голодали. Я почти умирала, и вот…

– Вы вернулись.

– Отец Уильяма умер, и графом стал он. Он не отвечал на мои письма, и тогда я написала Джошуа Баттерзби, одному из фермеров его светлости.

– Отцу Эллен?

– Я попросила его передать мое письмо графу и убедиться в том, что он его прочел. Он прочел и приехал увидеться со мной. Разговор получился тягостный. Я жила в нищенской лачуге, намного худшей, чем эта, и почувствовала его отвращение. Но у него хватило мужества не оставлять собственного сына в таких условиях. Он сказал, что воспитает его, но я должна от него отказаться.