Волосы мягкими волнами струились по плечам, искусно завитые на концах. Идеальный макияж подчеркивал глубину глаз, делая их более выразительными. Неброский тон скрывал небольшие неровности кожи. Розовые губы поблескивали бардовым.

Иногда Ника мечтала, что как-нибудь решится на транжирное безобразие и сходит к профессиональному стилисту и визажисту. Просто так, без причины, чтобы посмотреть на результат работы мастеров. Каждой девочке хочется быть чуть красивее, чем в обыденной жизни. Но каждый раз, рассчитывая бюджет, она понимала, что не может себе позволить подобного. Сделает она образ, а что дальше? Будет мучиться угрызениями совести, что потратила деньги зря, когда могла заплатить за кредит или купить новую технику в квартиру.

Всё изменилось.

Вчера вечером к ней снова пожаловал курьер с огромным букетом.

На этот раз Ника не сомневалась от кого, хотя адресат, как всегда, указан не был.

Егор.

Они вернулись с базы четыре дня назад и пока не виделись. Правда, созванивались каждый день. Егору пришлось улететь в Крым, но он обещал вернуться к сегодняшнему дню.

К букету прилагался запечатанный конверт.

Сердце уже привычно участило ритм. Вероника, улыбаясь и волнуясь, распрощалась с курьером и поспешила внутрь квартиры, где сразу же найдя вазу, которую далеко и не убирала, и, поставив в неё букет, дрожащими руками открыла конверт. И почему она разволновалась, глупая? Эмоции выбились из-под контроля, но после событий, что произошли на базе отдыха, Ника не возражала.

Пусть всё идет, как идет.

В конверте находилась записка.

«Поужинаем? В пятницу заеду в девять.

P.S. Знаю, ты у меня девушка самостоятельная, но я очень хочу видеть тебя в шикарном нижнем белье. Сделай это для меня».

Ника растерянно моргнула.

А потом до неё дошло…

Вернее, она увидела, что в конверте был ещё один конверт поменьше. Такие, в которых обычно выдают банковские карты с пин-кодами.

Его Ника распаковывать не спешила. Она смотрела на конверт некоторое время, задумчиво поджав губы.

По сути, Беркутов сейчас берет на себя её финансовые обязательства. Он уже сделал ей подарок. Молча, ничего не говоря. Она утром поехала в банк, чтобы внести платеж по автокредиту, на что менеджер ей выдала справку, что кредит полностью погашен. Наверное, Ника в тот момент выглядела очень глупо в глазах менеджера, растерянно моргая. Хорошо, что у неё хватило ума не вступать в спор, доказывая, что она ничего не платила.

И вот теперь карта.

Поняв, что её губы всё-таки расплываются в улыбке, Ника вскрыла конверт. Да, она оказалась совершенно права. Карта и к ней пин-код.

Отказаться?

Принять?

Ника сомневалась весь вечер. Ей хотелось позвонить или написать Беркутову и… А что, собственно, она ему скажет? Что гордая и не хочет принимать его денег?

Как-то глупо.

Подобное приятно читать в книгах. В жизни – всё иначе. Долги, старая мебель, счета.

И шанс, который появляется не у всех.

А ещё были чувства.

Как бы Вероника ни пыталась себе говорить, что она ничего не испытывает к Егору, это было бы ложью.

Когда всё началось? Когда её отчуждение и легкий страх к этому мужчине перерос в нечто большее? Когда она поняла, что её сердце при виде него замирает не от негодования, что он бесцеремонно ворвался в её жизнь, перевернув всё с ног на голову, а от восхищения, трепета, наполняя его теплотой?

Наверное, на отдыхе.

Когда Егор приблизил её к себе, и она в нем перестала видеть того властного мужчину, что стребовал с неё приват-танец, едва не изнасиловав?

– Почему именно я? – она всё же задала этот вопрос в один из вечеров, когда они лежали на пледе перед электрическом камином. На улице шел дождь, и Егор предложил его зажечь. Ника возражать не стала.

– Во всем виновата твоя грудь, – губы Егора растянулись в поистине лукавую улыбку.

– Грудь? Ты серьезно?

– Абсолютно. Я же говорил – с ума схожу по большой груди. У тебя она невероятно соблазнительная. Вот теперь представь. Захожу я в клуб… эмммм… скажем так, не в особо хорошем настроении, мне необходимо выпустить пар. А как может выпустить пар здоровый, молодой мужик? Только двумя способами. Или в драке, или в сексе. Вариант напиться в моем случае отпадает сразу. Я хотел подраться. Думаю, разомнусь с кем-нибудь из бойцов. По роже получу, успокоюсь, – тут Ника уже скривила губы. Она с трудом представляла, как он получает по лицу. Скорее, уж от него. – Так и собирался. И всё… Иду дальше и вижу тебя. В клетке. Ника, я ошалел. Серьезно. У меня на тебя встал сразу же. И не красней. Я говорю абсолютно серьезно, пусть и цинично. Да я думаю, там у половины парней на тебя встало.

Ника покраснела ещё сильнее и покачала головой.

– Ты – сумасшедший.

– Нет, златовласка, я-то как раз нормальный мужик. Увидел красивую девочку и захотел, чтобы она передо мной потрясла титьками.

– Егор… – она громко застонала, возражая против подобной формулировки.

Тому хоть бы хны. Лежит довольный и смотрит как раз на объект обсуждения.

– Я, как представил, что они будут передо мной… И ты, крутя попкой… В общем, не удержался и попросил приват с тобой. Откуда мне было знать, что ты меня так круто обломаешь?

Они беседовали. Разговаривали. Смеялись. Обменивались незначительными фразами. И Ника постоянно смотрела на него и не могла поверить в происходящее.

Это сон, Вероника, сон… Скоро ты проснешься.

Но прикосновения Беркутова были настоящими. Реальнее некуда. В этом она убеждалась постоянно.

– Я тебя, наверное, затрахал, – сказал Егор в последний день пребывания на базе, когда снова купал её.

– Есть немного, – Ника не стала лукавить. Сексом они занимались по три-четыре раза за сутки. И да, у неё между ног немного опухло. Возникал легкий дискомфорт, о котором она сразу же забывала, стоило Егору посмотреть на неё своими темными обжигающими глазами, в которых отчетливо она научилась читать возбуждение, прикоснуться к ней, приласкать, поцеловать, и она сама вспыхивала. Вот тебе и фригидная. Поэтому о дискомфорте между ног забывалось сразу.

– Прости…

Беркут поцеловал её за ухом.

– Что-то не искренне звучит, господин Беркутов.

Ответом ей послужил грудной смех.

– Так и есть. Нет, я переживаю за тебя и за состояние твой киски. Но, черт, златовласка, ты хотя бы понимаешь, как сильно я тобой горю?

Всё.

Она таяла.

Скажите, разве может такой альфа-самец, как Егор Беркутов, делать ей подобные признания? Постоянно говорить о том, что он сходит по ней с ума? Хорошо. Не по ней, по её телу. У Ники пока хватало благоразумия понимать, что им движет похоть, а не нечто серьезное. Егор этого и не скрывал, за что она была ему вдвойне благодарна.