Через месяц мы получили информацию о том, что генеральный секретарь ООН Кофи Аннан собирается посетить Белград. Я не помню, с чем связывалась эта поездка, но это была явная попытка федеральных властей вернуть страну в международное сообщество, не прилагая никаких усилий для сотрудничества с трибуналом, учрежденным ООН. Я заявила, что отправлюсь в Белград в тот же день. Я пригласила Аннана посетить офис трибунала в Белграде и сказала, что подобный жест поднимет моральный дух сотрудников и станет серьезным сигналом для местных властей. Аннан прибыл в офис в сопровождении специального эскорта безопасности. Мы приняли его в простом зале совещаний на первом этаже и вкратце познакомили с нашей деятельностью. Мы в очередной раз заявили о нежелании белградского правительства сотрудничать с трибуналом. Для того чтобы ни я, ни Аннан не забыли об этом визите, руководитель белградского офиса, болгарин Деян Михов, подарил нам кофейные чашки с логотипом ООН и надписью «ICTY Field Office Belgrade».[23](Надпись смылась после первого же мытья в посудомоечной машине.) Во время той встречи я постоянно думала, как далеко от нашего офиса находится логово Ратко Младича. Вспомнила я и о том, что Аннан возглавлял департамент миротворческих операций ООН в то самое время, когда Младич приказал своим солдатам, не обращая внимания на миротворцев ООН, вторгнуться в «безопасную зону» Сребреница и расстрелять тысячи мусульманских пленников.

После отъезда Аннана у меня был свободный вечер в Белграде. Я использовала это время для встречи с лидерами организации, которая больше любой другой препятствовала нашей работе. Я говорю о югославской армии. Это была не беседа (атмосфера была слишком напряженной), а ряд монологов. Мы встретились к крохотном конференц-зале в здании штаба югославской армии в центре Белграда. Не помню, остался ли на стене след в том месте, где когда-то висел непременный портрет Тито. Но тут я вспомнила о Младиче и снова подумала, что он где-то рядом.

Во встрече принимали участие генерал Бранко Крга, назначенный Коштуницей начальник генштаба, руководитель армейской комиссии по сотрудничеству с Международным трибуналом генерал Златое Терзич, отставной генерал Радомир Гойович, который долгое время исполнял обязанности главного военного прокурора и президента военного суда, а также генерал Ако Томич, массивный, грузный человек, руководивший службой безопасности генерального штаба, доверенное лицо Воислава Коштуницы и, по слухам, ангел-хранитель генерала Младича.

Высокопоставленные правительственные чиновники сообщили нам, что Ратко Младича охраняет югославская армия и что его арест — это дело армии, а не гражданских властей. Поэтому я сразу перешла к делу и вручила генералу Крге копию обвинительного заключения Младича. Я сказала, что нам нужны четкие ответы на два вопроса. Что сделала (если вообще что-то сделала) югославская армия для установления местонахождения Младича? И собирается ли генерал выяснить его местонахождение и арестовать его?

Офицеры югославской армии, воспитанные в коммунистической традиции, редко просто отвечают на простые вопросы. Генерал Крга прочитал мне целую лекцию о том, какую роль югославская армия играет в государственной структуре ФРЮ, и о регулировании действий армии «соответствующими правилами». (Я знала, что югославская армия, наряду со службой госбезопасности и разведки, долгое время являлась государством внутри государства. Руководители армии отлично умели создавать для себя «соответствующие правила», позволявшие им делать все, что угодно. Я слышала даже о том, что руководители высшего звена получали приличный доход от незаконной торговли оружием, антиквариатом и серебром.) Генерал Крга несколько раз заверил меня, что югославская армия не прячет никого из обвиняемых, в том числе и Младича. Он заметил, что об этом «не раз сообщалось» ряду «иностранных представителей». Кроме того, их приглашали осмотреть места, где предположительно скрывались подозреваемые, чтобы они могли лично убедиться в том, что Младича там нет. Но стоило генералу сказать, что югославская армия заинтересована в задержании лиц, ответственных за совершенные преступления, и что она уже инициировала несколько дел по военным преступлениям, как он тут же подчеркнул, что армия не может нести ответственность за арест отставных офицеров, в том числе и генералов, поскольку теперь они являются гражданскими лицами.

Генерал Терцич добавил, что арестами отставных военных, обвиняемых трибуналом, должны заниматься гражданские власти. Он сказал, что армия сотрудничает с трибуналом: генералу Небойше Павковичу, генералу Александру Васильевичу и другим отставным генералам выданы официальные разрешения. Эти люди получили разрешение общаться со следователями. Но он неодобрительно высказался в адрес Васильевича, который начал сотрудничать с прокурорской службой до получения официального разрешения.

Я снова перешла к главной теме нашей встречи и спросила, где находится Младич. Готова ли армия разыскать его? Генерал Гойович ответил, что отставные офицеры не подпадают под юрисдикцию югославской армии. Армия не может вести в их отношении никаких уголовных расследований, в том числе и разыскивать их для вручения ордеров на арест. Этим должна заниматься полиция.

«Генерал, — вспылила я, — министр внутренних дел, Душан Михайлович, сказал мне, что полиция не может арестовать Младича, поскольку он находится под защитой югославской армии… Из надежных источников мы получили информацию о том, что Младич посещает военные объекты, для прохода на которые у него есть специальный пропуск… Даже Павкович это подтвердил… И у нас есть информация о том, что он лечился в [главном военном госпитале в Белграде] и часто останавливается в загородном доме отставного генерала».

Генералы Крга и Томич постоянно повторяли, что поиск и арест Младича — это проблема министра внутренних дел Михайловича. Томич указал на то, что полиция могла арестовать Младича, когда он входил или выходил из военного госпиталя в Белграде, если, конечно, он вообще там был, что Томич с плохо скрываемой усмешкой категорически отрицал.

Руководитель следствия Патрик Лопес-Террес указал на то, что трибунал выдвинул обвинения против преступников в то время, когда они еще служили в югославской армии, и армия не стала их арестовывать. Он добавил, что армия должна располагать информацией, которая помогла бы выяснить местонахождение этих людей. Готова ли она помогать полиции в этих действиях? Томич уклонился от четкого ответа. Он в очередной раз повторил, что искать преступников — не дело армии, а потом добавил, что наша информация о Младиче и его действиях, в том числе и совершенно надежная информация о том, что Томич встречался с Младичем, абсолютно не соответствует действительности. «Младич не мог лечиться в [военном госпитале в Белграде], он не мог пройти туда незамеченным», — заверил нас Томич. Но мою просьбу проверить документы и выяснить, лечился ли Младич в военном госпитале в последние несколько месяцев, он тут же отклонил.

Я снова попыталась получить от генералов нужную мне информацию: «Располагает ли разведка и контрразведка информацией о том, где Младич мог находиться в Сербии прежде? Могут ли они предоставить нам такую информацию?» Я четко дала понять, что югославская армия может и не мечтать попасть в программу НАТО «Партнерство ради мира», пока Младич остается на свободе, а армия ничего не делает для того, чтобы его задержать. «Однако в случае позитивной реакции я поддержу позицию Югославии в соответствующих международных организациях», — добавила я.