— Похоже на то, — сказала я, изо всех сил стараясь сдержать нотки зависти в голосе. Я не хотела, чтобы редкие минуты счастья Брата были омрачены моими чувствами.

— Это не так, как мы с тобой играли, когда еще были лисами. Но тем не менее было весело. Сестра… — Он остановился, задумчивый и серьезный, будто подбирая слова. — Эта жизнь… Когда ты ее выбрала, я был очень одинок. Ты больше не хотела со мной играть, а я не видел смысла менять свою жизнь в угоду тебе. Но теперь я понял, что есть что-то особое в том, чтобы быть человеком.

— Да, есть, — согласилась я, но он меня не услышал.

— Они видят вещи по-другому. Они хотят получить эти вещи, они хотят побеждать, или знать, или понимать, — он помотал головой. — Не могу подобрать слова.

— Я понимаю тебя, — сказала я. И я действительно понимала: я тоже чувствовала это с тех пор, как полюбила Йошифуджи.

— Поэзия… — сказал он. — Может, в конце концов, и в ней что-то есть?

Наконец Брат стал воспринимать свой человеческий облик серьезнее.

Приблизительно в то же время я совершила открытие.

Мать пронзительно завизжала, когда я сказала ей об этом.

— Беременна?

— Я чувствую его. Это маленький мальчик.

— Откуда ты знаешь?

Что я могла ей ответить. Я знала, и все. Возможно, дело было в магии.

— Сын! — трещала она. — Какие новости! Ты принесешь такую честь этому дому!

— Как? Я же всего лишь лиса. И мой ребенок тоже будет лисом. Как только он это увидит, он оставит меня.

Мать рассмеялась:

— Ты все это время прожила с мужчиной, но так и не поняла самого главного. Он увидит сына, мальчика, потому что он хочет это видеть. Он будет так счастлив! Я пойду расскажу твоему дедушке. Сын!

Все получилось так, как она сказала. Йошифуджи был счастлив.

Прошло несколько дней, прежде чем я смогла навестить принцессу. Мне необходимо было очиститься перед тем, как посетить дворец, и я хотела также очистить и прояснить свой ум, чтобы быть достойной собеседницей. Принцесса знала об этом, но продолжала слать мне письма, в которых просила меня прийти как можно скорее.

Она прислала за мной плетеную карету фиолетового цвета и нескольких элегантно одетых мужчин в качестве сопровождения. Я поцеловала на прощание сына и мать (мой отец уже был при дворе, куда его вызвали по делам), потом мы с Онагой подобрали подолы наших тяжелых платьев, сели в карету и вышли только у дворца. Мужчины — все чиновники пятого или шестого ранга — были настолько тактичны, что не смотрели на нас открыто, но все же смотрели, и я поняла, что сильно отвыкла от пристальных и бесцеремонных взглядов придворных. Я покраснела от злости и снова села в карету.

Стены внутри были отделаны золотой и серебряной бумагой с нарисованными травинками и каплями росы. Рисунок был настолько хорош, что когда я наклонилась поближе, то смогла различить отражение солнца в отдельных каплях и маленькое насекомое, похожее на комара, сидящего на травинке. К моему удивлению, насекомое зашевелилось, и я отпрянула назад с криком отвращения: это был не рисунок, а самая настоящая, живая блоха.

Блохи (и им подобные — одни из главных неудобств нашей жизни) повсюду, они как неприятное напоминание, что этот мир не так идеален, как нам хотелось бы. Но я приехала, чтобы навестить принцессу, и это напоминание было нежелательно. Онага увидела, из-за чего я расстроилась, раздавила насекомое маленькой бумажкой, которую достала из своего рукава, и выбросила в окно.

Мне вдруг пришла мысль, что мы все время путешествуем. Всего за несколько месяцев я успела съездить в долину Тани и вернуться назад в столицу, в дом к своим родителям, теперь я еду во дворец. Мой муж доехал до побережья и назад; моя мать и отец — до озера Бива и обратно. Даже когда мы сидим на одном месте, мы все равно путешествуем: из комнаты в комнату, из сада в сад, из дома в дом, из храма в храм.

Мы путешествуем даже не покидая наших кроватей. Мой муж бродит по странным извилистым дорогам своих снов и своей одержимости. Мой сын путешествует в своих играх: в далекую Корею и даже в более далекий Китай, или в места, которых вообще никогда не существовало, кроме как в его воображении. Я бы хотела сказать, что сама никогда такого не делала, но вспоминаю свои бредовые сны о мужчине-лисе и не могу.

Слишком много путешествий, и кажется, что все они заканчиваются там, где начались. Куда мы хотим попасть и что мы надеемся там найти? Я думаю, мой муж задает себе похожие вопросы.

Я не думаю, что смысл путешествия обязательно в том, чтобы куда-то попасть. Скорее всего, люди путешествуют лишь для того, чтобы утолить жажду движения, потому что это помогает им забыть свою боль. Так боль в спине или в животе отвлекает нас от постоянных раздумий.

Карета останавливается, Онага и я выходим из нее, и я готовлюсь к встрече с принцессой.

Я никогда до этого не была беременна — ни когда была лисой, ни когда стала женщиной. Но я чувствовала всем своим существом, что беременность — это не так просто. Лиса беременеет и продолжает охотиться, спать и есть. Она готовит несколько нор и, когда приходит время, забирается в одну из них, и через некоторое время практически безболезненно рожает двух, трех или четырех детенышей — маленьких комочков шерсти, уже голодных. Ее самец приносит ей еду, пока детеныши не подрастут и их можно будет оставлять одних и охотиться. Детеныши остаются жить или умирают — в идеале, конечно, первое — и когда приходит время, они начинают сами охотиться и есть, спать и спариваться.

У женщин беременность протекает сложнее. В первое время Джозей постоянно суетилась вокруг меня, приносила лишние платья даже в теплые погожие дни, чтобы я не замерзла, заставляла меня пить разные лекарства (в большинстве своем противные на вкус). Я тоже беспокоилась о своем здоровье: один раз сквозь магию я заглянула в реальный мир, чтобы увидеть, что на самом деле я пью. Но это была всего лишь дождевая вода, собранная в большом, как человеческая ладонь, листе, зеленом, с красными и золотыми крапинками. После этого я спокойно, без жалоб пила то, что приносила мне моя служанка.

После своего бурного восторга, когда я только рассказала ей, Мать, казалось, совсем забыла о моей беременности. Брат тоже не говорил ничего. Хотя я знала, что ему рассказали об этом. Но Дедушка приходил ко мне очень часто, хотя мы больше не говорили о том, что мой ребенок может не быть человеком.

Однажды Брат и Йошифуджи пошли охотиться. Это был холодный осенний день, отливающий золотом и серебром: золотые листья деревьев шелестели на ветру, над ними нависало мрачное стального цвета небо. Они были одеты в платья светло- и темно-зеленого цвета. Я смотрела, как они шли по бледной мертвой траве в реальный мир. Позади них шли слуги и несли палки с соколами, огромными птицами всего наполовину меньше своих носильщиков.