Пэкстон была на кухне, когда до нее донеслись звуки негромкой музыки и приглушенных голосов: прибыли первые гости. Вскоре уже весь этаж был наводнен людьми, и официанты ловко лавировали в этом человеческом море, держа над головами подносы с шампанским и легкими закусками. Пэкстон лично приветствовала каждого, не исключая отца с матерью. Последний раз родители видели особняк год назад, когда, проезжая мимо Джексон-Хилл, вдруг решили: а почему бы не выкупить эти развалины и не вернуть им былую красоту?

Пока отец открыто восхищался «Хозяйкой Голубого хребта», мать, напустив на себя равнодушный вид, не проронила ни слова одобрения. Не успела она прийти в себя после выходки дочери с пере-ездом, как та сообщила, что встречается с Себастианом Роджерсом, нанеся сокрушительный удар по ее самолюбию. Но Пэкстон не обижалась: она любила мать и на все ее причуды смотрела со снисхож-дением; поэтому, когда София, обнаружив, что ее посадили за один стол с бабулей Осгуд, начала громко протестовать, спокойно предложила ей место за другим столом. Сама бабуля Осгуд, в сопровождении нанятой внучкой сиделки, прибыла раньше и уже сидела в банкетном зале. «Интересно, – думала Пэкстон, – что чувствует бабушка, оказавшись в этом доме столько лет спустя?» Однако Агата ничем не выдавала своих чувств: с первых минут пребывания здесь она лишь громко жаловалась на духоту и требовала принести ей коктейль.

Все оставшееся время Пэкстон крутилась как белка в колесе, улаживая мелкие недоразумения, которым конца и края не было видно. Разрешив последний вопрос с размещением постояльцев – кто-то потребовал предоставить ему другой номер, – она уже собиралась спуститься в банкетный зал и сказать Марии, что пора рассаживать гостей, но зрелище, открывшееся внизу, заставило ее замереть на месте.

Это было похоже на сказку: принцессы в великолепных платьях, галантные принцы в изысканных костюмах – именно так Пэкстон и представляла себе сегодняшний вечер. Но эта сказка скоро закончится. Планируя грандиозное торжество, Пэкстон и подумать не могла, как все они далеки от понимания истинной сути клуба, его предназначения. И она была готова это исправить.

Заметив в толпе Колина и Уиллу, девушка с облегчением вздохнула. Уилла в своем платье выглядела совершенно блистательно, и Пэкстон на мгновение показалось, будто она перенеслась на три четверти века назад и видит перед собой юную Джорджи Джексон, беззаботно порхающую по дому. Колин стоял рядом с Уиллой. Пэкстон слишком хорошо знала брата, чтобы не заметить происходящих в нем перемен. Всю неделю, что они вместе провели на Джексон-Хилл – она занималась особняком, а он ландшафтом, – Колин был предельно сосредоточен и спокоен. А однажды даже спросил, не про-дается ли по соседству с ней какой-нибудь коттедж. Сказал, что якобы, приезжая в Уоллс-оф-Уотер, хотел бы останавливаться в собственном доме, но Пэкстон сразу поняла, почему он завел этот разговор. Она ликовала: сначала Себастиан, потом Уилла, теперь еще и Колин… Перефразируя слова Себастиана, она могла бы сейчас сказать: для того чтобы впустить в жизнь что-то хорошее, сначала нужно расчистить для него достаточно места.

Перехватив взгляд Марии, Пэкстон кивнула, и тут же прозвучал сигнал, приглашающий гостей занять места в банкетном зале.

Пэкстон забежала в дамскую комнату, чтобы подправить макияж, и с минуту простояла перед зеркалом, твердя про себя, что бояться нечего и она обязательно справится.

В зале ее встретил Себастиан. Они не виделись уже два дня, и Пэкстон физически ощущала, как ей его не хватает. Частые разговоры по телефону были не в счет: ей хотелось прижаться к нему, почувствовать его тепло. Все это было совершенно ново для нее, и она так боялась это потерять… Но подготовка к приему занимала все ее время с раннего утра до глубокой ночи, а сегодня Пэкстон вообще ночевала в «Хозяйке» и в родительский коттедж заглянула лишь для того, чтобы переодеться.

– Любимая, ты очаровательна, – сказал ей Себастиан.

– Как я рада, что ты здесь! – Пэкстон схватила его за руки, и он ощутил, как ее трясет от напряжения.

– Все просто идеально. Ты даже бабушку умудрилась уговорить – вот это да! Во сколько обошлось согласие сиделки?

На губах Пэкстон промелькнула усмешка.

– Лучше не спрашивай.

– Осталось совсем чуть-чуть. – Он наклонился к ее уху и прошептал: – Я соскучился.

От его слов Пэкстон стало тепло и спокойно.

– И я тоже.

– Как я понимаю, у тебя не было времени, чтобы заказать мебель, – заметил Себастиан.

– Слишком много дел навалилось. Закажу при первом удобном случае.

– Кровать доставят уже сегодня – я договорился.

Пэкстон рассмеялась:

– Ты шутишь?

– Вовсе нет.

– Тогда мне не терпится поскорее попасть домой, – призналась она.

– А мне не терпится поскорее тебя туда отвезти. У меня с этим домом уже связано несколько приятных воспоминаний. – Он подвел ее к помосту и прошептал: – Удачи. Ты отлично справишься.

Квартет прервал игру, раздались аплодисменты. Подойдя к трибуне, Пэкстон окинула взглядом зал: Себастиан уселся за стол рядом с Колином, Уиллой и бабулей Осгуд.

Ее трясло от страха. На мгновение ей даже показалось, что у нее не хватит сил и смелости, но Пэкстон подумала о бабушке и о Джорджи, о том, что давным-давно случилось в этом доме, сподвигнув их создать клуб, – и вновь убедилась, что приняла верное решение.

– Добро пожаловать на празднование семьдесят пятой годовщины Женского общественного клуба Уоллс-оф-Уотер, – начала она.

Взрыв аплодисментов.

– Я заготовила речь еще несколько месяцев назад. Навряд ли те, кто хорошо меня знает, сейчас удивились.

Из разных концов зала донесся смех.

– В своей речи я хотела подчеркнуть исключительную важность нашей работы, сказать, что все мы можем собой гордиться. – Она выдержала паузу. – Но несколько дней назад я выкинула ее в мусорное ведро, потому что поняла: радоваться тут нечему. Мы крупно ошиблись.

В воздухе повисло напряжение. Казалось, все присутствующие поняли: сейчас что-то будет.

– Клуб был создан для того, чтобы защищать своих. Он не задумывался как благотворительная организация, сообщество избранных или средство для демонстрации личных достижений. Семьдесят пять лет назад он возник потому, что две лучшие подруги в самый темный час своей жизни сказали себе: «Наша преданная, крепкая дружба – единственное, что у нас есть. Если мы утратим ее, то потеряем и себя. Мы будем помогать друг другу, потому что больше надеяться нам не на кого». Я не знаю, когда именно Женский общественный клуб изменил выбранному курсу и почему это произошло. Теперь он не имеет ничего общего с той высокой целью, что стала причиной его создания, и я, увы, не могу этого исправить. Поэтому я слагаю с себя обязанности президента и вычеркиваю свое имя из списка участниц клуба.

По залу прокатился взволнованный рокот голосов.