Эрик медленно поднялся и осмотрелся. Он словно не замечал, что был в кандалах, прикованных к полу. Казалось, сатир прибыл на прием и никакого внимания не обращал на гостей.

– Еспер, открой замóк, – приказал Эрик.

– Ключ у Кати, – ответил Еспер, и нимфа вышла из темноты, а за ней Фрида.

– С каких пор сатир подчиняется нимфе?

Фрида подошла к Эрику, и Еспер отметил, что она еле сдерживала пронизывавшую ее ярость.

– Здесь вода, – объяснила Фрида, пиная одно ведро, затем другое. – А это нужник. Советую пользоваться ими обдуманно. Могу заверить, у меня есть опыт поведения в подобных ситуациях.

– Значит вот как, – сказал Эрик холодно. – Ты пришла к соглашению с твоим заклятым врагом? Это же Кати обрекла тебя на муки.

– Я поняла, что страдала только из-за сатиров, – ответила Фрида.

Еспер ждал, что Фрида, потеряв самообладание, с кулаками бросится на Эрика. Вместо этого та спокойно отошла к Кати.

– Я исчезну, – призналась Фрида. – Хорошо, что месть давала мне силы жить, но теперь я должна обрести покой. Вы сможете найти меня, если я вам потребуюсь.

Еще раз взглянув на Эрика, Фрида игриво помахала ему кончиками пальцев и растворилась в темноте. Вскоре где-то хлопнула тяжелая дверь.

– Ты знаешь, что тебя ждет, когда я обрету свободу, – сказал Эрик Есперу. – Я уже избавился от того никчемного парня. Предсказание сбылось, и вы не можете изменить будущее. Я приду и заберу Диди.

– Мечтать не вредно. – Кати приблизилась к сатиру, к племени которого принадлежала долгие годы. Ситуация была особенно щекотливой. Она поставила бутылку с вином и хлеб на достаточном расстоянии.

– Это что, тайная вечеря? – спросил Эрик. – Почему вы меня еще не убили?

– Диди захотела сохранить тебе жизнь, – прямо ответила Кати.

– Дезире? – Эрик улыбнулся. – Да, конечно. Даже ты не можешь исправить то, что написано в книге, Екатерина.

– Или же Диди хочет убить тебя сама, – предположила Кати. – Пойдем, Еспер.

– Еспер! – крикнул Эрик в спину сатира. – Ты подчиняешься мне!

Еспер застыл на месте, потом медленно повернулся.

– Отныне я подчиняюсь только своему сердцу, – ответил Еспер.

«Вот, оказывается, каково это – быть брошенной», – думала Диди, пытаясь разобраться в происходящем. Внутри себя она чувствовала пустоту. Бывало, парни бросали ее подружек, и тогда их поведение становилось странным: они то плакали дни напролет, то пускались во все тяжкие. У Диди же опустились руки. Ей очень хотелось выложить все Лауре, но девушка не знала, как облечь в слова все случившееся. Как рассказать о сатирах, об умершем и воскресшем Самуэле, которому она призналась в любви…

Диди болталась по дому, раздражая тем самым Кати. Девушка пыталась готовиться к экзамену по истории искусств, но сама признавала, что только притворялась, будто учится. На работу в кафе она все же ходила, потому что не могла снова бросить Валттери.

«Может, так даже лучше», – думала Диди. Приближалось очередное полнолуние, и хорошо бы вообще не встречаться с Самуэлем. Нужно было держаться от него как можно дальше. Она повторяла это про себя даже тогда, когда прохладным ранним утром стояла у задней двери университетской больницы, ожидая Самуэля с ночной смены. Она дрожала, и ее тело покрылось мурашками. Диди пожалела, что вышла из дому в легком летнем платье, но, как любая брошенная женщина, она хотела показать Самуэлю, что именно он потерял.

– Пойдем, позавтракаем вместе? – небрежно спросила Диди, как только увидела друга.

«А он выглядит уставшим, – подумала Диди. – Конечно, он же не спал всю ночь». Вряд ли от усталости у него пропал слух, но тем не менее Самуэль прошел мимо нее, словно она была воздухом. Диди бросилась за ним.

– Самуэль, подожди!

– Отстань от меня! – Самуэль быстро удалялся.

– Что с тобой? – спросила Диди. Она никак не ожидала такой реакции.

– Я не могу спать. Я ничего не понимаю. Он пытался убить меня…

– Тебе страшно? – Диди прекрасно помнила, какой хаос царил в ее душе, когда она узнала про нимф и другую жизнь. Она пыталась понять Самуэля.

– Дьявол! – Самуэль крикнул так, что проезжающий мимо велосипедист обернулся к ним и едва не упал.

– Я по-прежнему та же девочка, которую ты знал с самого детства, – сказала Диди, но теперь не пыталась прикоснуться к нему.

– Нет, – покачал головой Самуэль. – Ты убила своего бывшего парня. Я понемногу начинаю понимать. Ты убьешь и меня, если это продолжится. Не приходи сюда больше.

Самуэль прибавил шагу. Диди была полностью подавлена.

– Куда ты идешь?

– Подальше от тебя!

Диди, совершенно разбитая, плелась домой. Она грезила, что Самуэль, увидев ее, забудет случившийся кошмар и обнимет ее. С другой стороны, им ни в коем случае нельзя было этого делать. Диди бросила сумку на пол.

– Что такое? – спросила Кати. Нимфа еле успела сунуть кинжал-номос в кухонный шкаф, размышляя, что лучше с ним сделать.

– Самуэль смотрел на меня, как на чудище из фильма ужасов, – призналась Диди. Хуже всего, что она сама чувствовала себя каким-то монстром. Она убивала, хотя жаждала любви.

– Ты же не начнешь лить слезы? – спросила Кати. – Мужчины уходят и приходят – это я поняла за сотни лет.

– Такого, как Самуэль, больше нет.

– Просто займись обычными делами, – посоветовала Кати. – Самуэля лучше забыть.

Тон Кати был холодным, но случай в ванной стоял у нее перед глазами. Когда Диди держала Самуэля в объятиях, она вспомнила себя, прижимавшуюся в последний раз в лесной избушке к Яносу.

В ее мыслях Янос никогда не был старым – он всегда оставался для нее молодым крепким мужчиной, который однажды спас ее от сатира.

– Почему? – спросила Диди.

– Люди всегда боялись нас. – Кати усадила Диди за стол. – Ты должна уяснить это. На нас охотились и преследовали. Нас считали ведьмами, сжигали на кострах, продавали и покупали. Тебе, как всем нам, следует остерегаться людей.

– Самуэль не причинит нам зла, – заверила Диди.

– Может, и нет, но люди постоянно причиняют друг другу зло, поэтому не стоит слепо доверять даже Самуэлю.

Диди беспокоил еще один вопрос, и, кажется, Кати была в кои-то веки расположена к разговору.

– Я боюсь сатиров, – призналась Диди.

– Это хорошо, – ответила Кати.

– Неужели мы такие же, как сатиры? – спросила Диди. – Мы ведь не одной с ними крови?

– У меня с сатирами нет ничего общего.

– А Еспер? Должна ли я бояться его? Он помогал нам, и Надя говорит…