– Любите его? – спросила она прямо.

– Люблю.

Я ощутила, как вспыхнули щеки от стыда, а затем вдруг подумала, что надо было выкрутиться, солгать. Ведь если слухи дойдут до Лео, он убьет нас обоих.

– Заметно, – вздохнула Лайза. Все-то она понимала. – Голубушка, нельзя так. И ему больно ведь, и вам.

– А что мне делать, Лайза? Я не хочу думать о нем, и не получается. И понимаю, что он ко мне, скорее всего, ничего не испытывает, и с ума схожу!

– Ох, горюшко. – Кухарка сжала мою ладонь в своих больших руках. – Лери Амелинда, пока он тут раб, смертоубийство это. Хотя, даже если бы вы его не любили, все равно погубят ведь! Смотрю на него каждый раз и думаю: когда?

– Вот и я думаю, Лайза. И хочется взвыть! Надо найти способ снять печать. Ты чаще меня в городе бываешь. С кем можно посоветоваться?

– А знаете что? – оживилась моя собеседница. – Я завтра в город на рынок поеду с Шианом. Там ярмарки праздничные гудят. И отведу вас к одному старику. Вряд ли он эту печать проклятущую снимет, конечно, но на дельную мысль может натолкнуть. Только свекровке что скажете?

– Лери Белле? Что еду пополнять запасы трав.

– Так она приставит к вам кого!

– Тогда и думать буду, Лайза.

– И то верно. Вы знаете, лери Амелинда, страшно мне. Так страшно!

– Почему? – робко спросила я.

– Когда лерита Илмара уезжала в последний раз, так, бедняжка, плакала. Я тогда подошла, спросила, что случилось, а она и говорит: «Знаешь, Лайза, скоро в Эйшвиле не останется ни одного Эйша». И теперь смотрю я на Эрвинга и гадаю: неужели от его руки? И ненавидеть его хочется, а не получается.

– Не знаю, Лайза. Пока это Эйши угрожают Эрвингу, а не наоборот. Пойду я, а то еще свекровь кинется искать. Получится, вечером загляну. Нет, значит, на рассвете встречаемся у ворот.

– Хорошо, голубушка. Берегите себя.

Мне-то что беречь? До ужина бродила по замку, словно призрак. Жаль, что совместного ужина со свекровью не избежать. Та сидела за столом с видом королевы, только не хватало короны. И на меня глядела, будто на червяка под каблуком.

– Как прошел твой день, Амелинда? – спросила, явственно давая понять, что ей неинтересен ответ.

– Мой день? – Я замерла. – Без Леонарда – скучно.

– Вот когда оценишь все то внимание, которое тебе оказывал мой сын.

Если то, что происходило ночью, – это внимание, то я чего-то не понимаю в жизни.

– Хотела сказать, матушка, что завтра я еду в город пополнить запасы трав, – сказала отстраненно. – Зима морозная, в замке многие болеют.

– Поезжай, только не забудь взять кого-то с собой. Вон хотя бы Дину.

Дина, моя компаньонка, так и прижилась при замке. Впрочем, заметила, что мне неприятно ее присутствие, и старалась меньше попадаться на глаза. Зато, похоже, свекрови она пришлась по душе.

– Хорошо.

Никого я брать не собиралась! А Дину – так особенно. И обижать ее не хотелось, и в мои планы не входило присутствие надсмотрщиков. Ничего, придумаю что-нибудь безобидное. Вот только что? Я никогда не умела лгать и изворачиваться. Похоже, придется учиться.

– И раз уж ты наказана за неподобающее поведение, – вдруг продолжила свекровь, а я чуть не подавилась, – эта поездка станет единственной, и то только из-за трав. Никаких гостей, никаких длительных отлучек. В замке есть много дел, которыми тебе надлежит заняться.

Я сглотнула. Это что было? Да, меня устраивала перспектива оставаться в Эйшвиле. Я и так никуда не собиралась, только в город, чтобы хоть чем-то помочь Эри. Но чувствовать себя узницей? Не желаю!

– Лео не отдавал на этот счет никаких распоряжений, – ответила резче, чем следовало.

– А я отдаю. Пока нет Лео и Айка, именно мне придется отвечать за тебя и твой моральный облик.

Вилка со звоном опустилась на стол. Я поднялась из-за стола.

– Благодарю за ужин, – сказала и вышла, гордо подняв голову. За моральный облик, значит? Поздно! Поздно говорить об этом, когда прикосновения супруга вызывают тошноту, а перед глазами – чужое лицо. Да, я не желала изменять Леонарду, он ведь мой муж, но… Надо, чтобы Эри поскорее покинул Эйшвил.

Настолько разозлилась, что наплевала на все и, дождавшись, пока погаснут огни во дворе, тихонько выскользнула из замка. Через коридоры, соединяющие господские комнаты с рабским крылом, ходить не хотела. Там постоянно можно было встретить кого-нибудь. И к кухоньке Лайзы так можно добраться ближе, поэтому ускорила шаг. Постучусь к Лайзе, она меня впустит.

Вот только стучать не пришлось. Фигуру, сидевшую на порожке рабского крыла, разглядела издалека и сбавила шаг. Какой неугомонный! Но на губах уже расцвела улыбка. А Эри сидел, прислонившись лбом к дверному косяку, и думал о чем-то своем. Я тихонько подошла к нему. Он заметил, но обернулся, лишь когда замерла рядом.

– Добрый вечер, лери Эйш.

– Опять «лери Эйш»? – Я села рядом.

– Я уже не знаю, как к тебе обращаться, – ответил он.

– Сейчас можно так же, как и вчера.

На улице было холодно. Я почти сразу замерзла, но уходить не собиралась. Вместо этого оценила рубашку, кажется, вчерашнюю, и привычные рабочие штаны. И никакого плаща. В этом весь Эрвинг.

– Не простудись, – сказала тихо.

– Боишься, что снова придется меня лечить? – В его голосе послышалась ирония.

– Простуда – это не беда. Главное, чтобы не было повода еще серьезнее. Как Лайза позволила тебе тут разгуливать?

– Лайза со мной намучилась прошлой ночью и спит. – Эри чуть пожал плечами и поморщился. – А мне там жарко, я решил немного подышать воздухом.

– Значит, тебе лучше?

– Да.

Я замолчала. Что еще ему сказать? Вчерашний день казался сном, и что в нем было явью, до сих пор не ясно. Эри снова отгородился от меня. Почему? Что я сделала не так? Вчера мы были равны, а сегодня снова нет. Возможно, из-за этого? Сердце билось часто-часто, и я никак не могла успокоить сердцебиение.

– Не сиди тут долго, – сказала ему и поднялась, собираясь в дом.

– Я провожу.

Увидела, как он с трудом поднялся на ноги, и грудь пронзила острая боль. Но Эрвинг так взглянул на меня, будто я его чем-то унизила. Наверное, что-то такое отразилось на моем лице.

– Дойду сама, – ответила я поспешно и умчалась, не дождавшись. За мной никто не последовал. Вот и хорошо, так как в груди все горело и бурлило. Что я делаю? Будто лишилась ума, как девочка-подросток. Вот только впервые я сходила с ума по кому-то. Впервые боялась рядом дышать. И это было настолько дико и безумно, что никак не могла понять, как мне теперь жить.

А утром стояла у ворот раньше, чем договаривались. Впрочем, Лайза и Шиан уже были там. Шиан запрягал повозку, Лайза грузила на нее корзины для покупок.