Он махнул рукой, и я разинула рот, когда поляна и лес исчезли и мы очутились в его кабинете.

— Иллюзия?

Я села на скамью напротив гиганта. Кабинет казался вполне реальным, но, с другой стороны, мне и Андерхилл целых восемь лет казался вполне реальным.

— И да, и нет. — Он улыбнулся. — Но здесь мы можем поговорить с глазу на глаз. Никто нас не услышит.

Хорошо, потому что Руби был прав: я хотела кое-что ему сказать. Кое о чем попросить.

Он повертел рукой, и на его ладони появилась маленькая чайная чашка.

— Вот, выпей чаю, пока ждешь, когда остынет твое рагу. Скажи, понравилось ли. Это мой новый напиток.

Я взяла чашку и сделала глоток.

— Черничный, да? И еще в нем есть что-то земляное… Скажем, трюфель?

Руби ухмыльнулся, и я улыбнулась в ответ. Ничего серьезного — просто разговор о чае, но мне нравилось так болтать. Я сделала еще глоток.

— Лан не приходил ко мне за информацией, и… я даже не знаю, ошивается он здесь по-прежнему или нет. Это меня беспокоит.

Что, если он был ранен в драке и никто этого не заметил? Я высматривала его в лагере каждый день, но ни разу не увидела. Ни разу.

— Он здесь, — сказал Руби и усмехнулся, когда я вскинула голову. — Он всегда держится недалеко от тебя и всегда за тобой наблюдает. Ты уверена, Каллик… — он сделал паузу, — что Фаолан здесь по той причине, о которой сказал? Возможно, он остается по более… личным причинам?

Мне не в первый раз задавали такой вопрос.

Я уставилась в миску с тушеным мясом, которую захватила с собой.

Цинт сделала то же предположение, что и Руби, но… Нет. Просто нет. Я разозлила Лана так же сильно, как он разозлил меня. Когда я только что вернулась на Унимак, было несколько моментов, когда между нами могло бы что-то произойти, будь мы другими.

Нет, кого я обманываю? Он — Неблагой. Мы оба знали, что у нас никогда не выйдет ничего путного.

Я сменила тему:

— Тысячелистник не успокоится. Я его знаю. Я тренировалась с ним восемь лет и… Он не из тех, кто тихо уйдет в ночь. Кое-кто из его команды, знакомый мне по тренировкам, меня предупредил. Кое-кто, кому я верю.

Я бы не бросила Папоротник на съедение волкам. Даже не будь я до конца уверена в ее честности, я сблизилась с ней на тренировках больше, чем с другими.

Руби медленно затянулся трубкой, задержал дым во рту, затем выдохнул ровной струйкой.

— Что ты предлагаешь?

Вот тут-то и начались сложности.

— Я все думала, как с ним поступить. Тысячелистник хорошо со мной знаком и знает, что я приду за ним, обязательно сама.

Я помолчала.

— Если я возьму с собой небольшой отряд, мы сможем застать его врасплох. Часовые сказали, что заметили движение во время ночных обходов. Думаю, это Тысячелистник — ждет, когда я брошусь за ним в погоню.

Руби ничего не ответил, и я продолжала:

— Если Лан все еще здесь, я могла бы захватить его с собой. Тогда он расстанется с нашей группой не за десять дней до места назначения, а намного раньше.

Я уберу Тысячелистника, но потом… что мне делать потом? Убить Фаолана?

При мысли об этом у меня сжалось сердце.

Если бы речь шла о ком-нибудь другом, возможно, я смогла бы заставить себя это сделать, ведь речь шла о нашей безопасности. Тем более если обсуждаемая личность была бы неблагим вариантом Тысячелистника. Но… черт возьми, я сомневалась, что смогу убить Фаолана.

Чай во рту сделался таким же кислым, как мрачные мысли.

— Иногда приходится платить высокую цену, — мягко сказал Руби. — Надо сохранить втайне место, куда мы направляемся. Ото всех, даже от него.

Его слова отозвались в моей душе, я знала, что Руби прав.

Я резко выдохнула. Одна жизнь против жизней многих.

Проклятый Фаолан. Не будь он таким упрямым и настойчивым, я бы просто пригрозила ему. И будь я чуточку глупей, я бы просто замела следы, но он доказал, что сможет найти меня у черта на куличках.

Я помешала рагу, как будто могла найти ответ на дне миски.

В глубине души я знала, что нужно сделать, но это не означало, что я действительно смогу это сделать. Я разглагольствовала перед Цинт о том, как сильно мы с Фаоланом изменились, но внезапно мне показалось, что мы совсем не изменились, ни капли. Что он все тот же красивый, суровый мальчик, который держал меня за руку в трудные времена, когда жизнь в приюте становилась невыносимой и я чувствовала себя одинокой. Несмотря на то, как он попрощался, когда мне было десять, до этого он пять лет навещал меня. Читал мне книжки. Тогда я увидела мягкую сторону его характера и считала его своим другом.

— Когда ты уйдешь? — спросил Руби.

— Завтра утром, когда лагерь будет сворачиваться, — ответила я. — Я ничего не скажу Цинт. Она будет рваться уйти со мной, а это путешествие не для повара, даже такого классного.

Он рассмеялся, но потом побледнел.

— Она очень на тебя рассердится. Может, и на меня тоже. Сомневаюсь, что она приготовит мне что-нибудь поесть, пока ты не вернешься целой и невредимой.

Так я и поверила, что Руби заботит в первую очередь именно это.

— А как насчет Андерхилла? — откашлявшись, спросила я. — Я пришла сюда по единственной причине — выяснить, что с ним случилось, и вернуть его. Но как будто весь мир и все в нем задались целью не дать мне найти ответы на вопросы.

Ого! Я даже не осознавала, что у меня такие ощущения, пока у меня не вырвались эти слова.

Рубезаль приподнял брови.

— Ты думаешь, что тебе мешают найти Андерхилл?

Я коротко кивнула.

— Да, я так думаю.

Он зажал в зубах мундштук трубки.

— Иногда мир подталкивает нас в направлении, которое кажется нам неправильным — потому что путь выбрали не мы. Это не значит, что мы идем не в ту сторону, просто мы не ожидали, что придется туда идти.

Он посмотрел на меня сверху вниз мерцающими голубыми глазами, в которых светилась доброта.

— Мужайся, Каллик без Дома, я верю в тебя и твою магию индиго. Андерхилл ждал так долго… Еще несколько дней, пока все мы не будем в безопасности, не приведут к концу света.

Я поморщилась.

— Не сглазь.

Руби щелкнул пальцами, и иллюзия вокруг рассеялась, как дым из его трубки.

Никто будто и