— Постойте, — и уже мне: — Мирра, имеется ли у вас средство для освежения памяти?

— Разумеется, только я не понимаю…

— Вам и не следует пока понимать! — отрезал он. — Сделайте, что сможете.

Ох, как властно и холодно! Впрочем, похоже, происходящее его захватило, заставив забыть о вежливости. Драконы всегда славились своим пренебрежением к «нелепым условностям».

— Мне потребуются масла!

По приказу Матери (явно крайне заинтересованной происходящим), Альг-исса тут же бросилась на хутор за вещами…

Среди моих пациентов имелось несколько дам, обладавших тем, что они кокетливо именовали «девичьей памятью». По правде сказать, их возрасту более подходило определение «старческий склероз», но, разумеется, нельзя огорчать почтенных женщин столь жестоким диагнозом. Для укрепления их нервов и памяти я весьма успешно применяла розмарин. Пахучие иголочки этого растения чрезвычайно полезны для улучшения мозговой деятельности.

Как тут не порадоваться тому, что я всегда вожу с собой целые батареи пузырьков с маслами. Лимон, розмарин, тимьян и мята — именно то, что нужно! Каждый из этих эфиров в подобных случаях полезен даже сам по себе, а уж в совокупности они во много раз усиливают действие друг друга.

Тут надо заметить, что смешивать масла как попало не стоит. Есть определенные правила. Если их нарушить, в лучшем случае вы получите отвратительный запах, а в худшем случае действие масел окажется далеким от ожидаемого. К примеру, некоторые вещества аннулируют друг друга или вступают в противодействие. Проще говоря, не стоит запивать селедку молоком, иначе последствия будут на вашей совести. Поэтому говорят о сочетаемости — синергии и комплементарности — эфирных масел. Комплементарность — когда эффект масел просто суммируется, а синергия — когда действие их приумножается.

Пока я размышляла, Мать отдавала приказы подданным, Исмир мерил шагами комнату, а перепуганный Вирн-исс сжался в уголке, казалось, думая только об одном: не больно ли то, что с ним собираются делать?

Наконец Альг-исса вернулась и торжественно вручила мне саквояж.

Под пристальными взглядами присутствующих я смешала масла, накапала в аромамедальон, а также нанесла разбавленную смесь на точки пульса «подопытного» (он так дрожал и боялся, что запах страха ощущался сильнее ароматов эфиров!). Пугливый кролик, честное слово!

— А теперь закройте глаза и глубоко дышите! — велела я, закончив «страшные» манипуляции.

Следующие десять минут мы молча наблюдали за Вирн-иссом, который сидел с мученическим видом и, кажется, ждал скорой смерти…

— Можно начинать! — вполголоса обратилась я к Исмиру.

Вирн-исс вздрогнул и сжался.

— Нужно выйти на улицу! — так же тихо ответил дракон.

Под конвоем Матери мужчина-хель побрел из дому, следом — гуськом — двинулись мы с Исмиром и Альг-иссой.

Любопытно, что дракон будет делать дальше? Мы сгрудились перед входом в дом, пока он что-то выискивал вокруг. Наконец Исмир, довольно улыбнувшись, остановился перед внушительной ледяной глыбой, почему-то не задействованной хель в строительстве.

Кстати, любопытных жителей шуганула Мать.

Исмир поманил к себе меня и перепуганного Вирн-исса. Будто в задумчивости, Исмир любовался острыми гранями льда, похожего на огромный кристалл хрусталя, слегка касался поверхности…

— Вам известно, что интуицию и сны обозначают той же руной, что и воду? — голос дракона журчал, как ручеек. — Лагуз — это глубины озер и разума…

— Да, — неуверенно согласилась я, действительно что-то такое припоминая.

— Кажется, что вода переменчива, в действительности она помнит решительно все. И крепче всех хранит память лед, в силу своей косности и твердости…

Слова Исмира звучали напевно и мягко, кошачьей лапкой трогая душу, завораживая. Словно в полусне я наблюдала, как он легко, будто лаская, притрагивался к замерзшей воде.

Под его руками та послушно принимала желаемую форму, словно глина в умелых пальцах гончара… И вот уже идеально гладкая поверхность похожа на зеркало. В потемневшем льде мелькали загадочные тени, переливаясь оттенками серого, синего и зеленого.

Дракон взял за руку зачарованного Вирн-исса, коснулся пальцами «стекла», на котором, словно на фотографии, стали проступать чьи-то черты…

Я не смогла сдержать вскрика, увидев среди других лицо, намертво врезавшееся в память.

Длинные светлые волосы, перехваченные лентой, внимательные бледно-голубые глаза, прячущиеся за стеклами пенсне…

В воздухе словно разлился резкий запах цитронеллы, а к горлу моему подкатила тошнота. Фотограф Гюннар, как живой, вперил в меня отстраненный взгляд — ледяное изображение походило на прототип до мельчайшей детали, только казалось призрачно-полупрозрачным…

— Полагаю, вам он знаком? — живо обернулся ко мне Исмир, не отводя ладони от поверхности импровизированной картины.

— Да, — выдавила я с трудом, поднося руку к горлу и не отрывая взгляда от ледяной глыбы. — Это… беглый преступник. Он пытался меня убить…

Снова накатил давний ужас, чувство беспомощности, необратимости. Будто сквозняк прожал по открытой шее, заставляя ежиться и передергивать плечами.

— Расскажите мне все, — попросил Исмир, осторожно усаживая меня на ближайшую ледяную «скамейку». Глаза его светились таким неподдельным сочувствием, что я мимо воли начала говорить…

— Он сбежал из-под ареста, и больше мне ничего неизвестно, — закончила я, комкая пальцами колкую шерсть юбки.

Погладила мягкий мех шубы, прикоснулась к обжигающему льду сиденья… Как хотелось ощутить шелковистую поверхность дерева, тепло нагретых кирпичей! Очарование ледяной страны меня уже изрядно утомило.

— Благодарю вас, Мирра, вы оказали мне неоценимую помощь! — дракон был, как всегда, изысканно вежлив.

Наверное, именно это подтолкнуло меня признаться. Как большинство женщин, я падка на похвалу.

— Инспектор Сольбранд сказал, что фотографу помогли убежать… И приказали не слишком тщательно искать, — закончила почти шепотом.

Глаза дракона сверкнули голубым льдом, а руки сжались в кулаки. Мгновение я зачарованно смотрела на него — так похожего на ледяное копье — потом он бросил на меня короткий взгляд и будто потух, вновь став воплощенным спокойствием. Мягкая улыбка коснулась его губ, жесты сделались плавными и сдержанными. Маска, привычная роль? Но ведь аромат тоже изменился!

Не стоило рассказывать Исмиру об этом. Не знаю, почему, но он весьма близко к сердцу принимал всю эту историю. Разумеется, драконы и хель всегда выступали единым фронтом, но разве одно это могло заставить его столь эмоционально реагировать на их несчастья? Жаль, в политике я всегда мало смыслила, за что, кстати, мне частенько выговаривал Ингольв.