Одна беда: он излишне глубоко вжился в образ, легенда постепенно стала реальностью. Отец Георгий исчез, почти целиком заместившись личностью Герарда Кларенского. Как он родной язык не позабыл?..

Ивана насторожила с трудом скрываемая ненависть, испытываемая братом Герардом по отношению к главному противнику Корпорации (и французского короля) – храмовникам. Пускай тамплиеры проворачивают какие-то свои темные делишки, развратничают за неприступными стенами орденских замков, пьют, ругаются и ведут себя неблагочестиво, но с чего вдруг медиатор уверенно заявляет о «воплощенном зле», подразумевая Тампль?

Несколько десятков доносов? Что такого жуткого в них содержится? На предстоящем вскоре процессе братьев-рыцарей и так обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах – достаточно почитать сохранившиеся к ХХI веку документы!

Странно всё это выглядит. Герард всегда отличался холодным разумом, а не фанатичностью проповедника-миссионера!

Иван объехал Старый Тампль по периметру – храмовники занимали в черте стен Парижа немалую территорию, башня поднималась над десятками зданий, принадлежащих Ордену, собственным кладбищем, церковью и садом, обнесенным высокой оградой. Город в городе, внутрь посторонних не пускают, лишь в один из хозяйственных дворов, где принимают грузы, – полная изоляция от внешнего мира. Поди догадайся, какие плоды вызревают за этими стенами…

Попытки непосредственного внедрения медиаторов в Орден предпринимались и небезуспешно, дважды – один сержант и один рыцарь. Знающие специалисты, подготовка и легендирование на самом высоком уровне, но результатов никаких – пробраться наверх, приблизиться к элите оказалось решительно невозможно, а наводящие вопросы в Ордене не приветствовались. Братья мигом доложат куда следует, последствия за свой счет: систему внутренней безопасности и взаимного стукачества тамплиеры наладили преотличную, на зависть спецслужбам далекого будущего. От греха подальше посредников отозвали – незачем зря рисковать грамотным персоналом в условиях кадрового голода.

Внешне Тампль выглядит, как и всегда: неприступно, надменно и гордо. Сержантские патрули на прилегающих улицах формально помогают службе прево поддерживать порядок, а на деле оберегают резиденцию. Штандарта Магистра – белого с алым крестом, пожалованного Папой Евгением – не видно, выходит, Жак де Моле находится в Новом Замке, за городом…

Ничего, мессиры, ждать осталось недолго. Всего несколько дней. Хорошо осведомленный брат Герард сообщил, что его величество Филипп Капетинг окончательное решение принял, значит, судьба Ордена предопределена. Упрямый король не отступит, не в его это характере – сильная личность, напоминает методами правления товарища Сталина. Крови монарх не боится.

Давайте прокатимся до Лувра, оценим обстановку…

Северная правобережная часть Парижа, собственно «Город», отделенный от помпезного острова Ситэ и шумного Университета на левом берегу, в значительной части принадлежал низким сословиям – торговцам, людям ремесла и плебсу. Если в Марэ обитает «чистая публика», включая родственников и приближенных государя, то чем дальше к западу, мимо аббатства Сен-Жермен-де-Пре, рынка, кладбища Невинноубиенных младенцев и далее по проулкам вокруг Сен-Оноре, тем чаще встречаются подозрительные лавки, принадлежащие испанским и лангедокским евреям, ушлым ломбардцам и выходцам из Нормандии. Притоны, конечно. Гуго де Кастро прямо говорил, что ночами в одиночку сюда лучше не ходить – только в компании и с оружием наготове.

Иван заставил лошадь повернуть на улицу Сен-Дени к мосту Менял и вскоре оказался неподалеку от Лувра, ничем не напоминавшего великолепный дворец эпохи поздних Людовиков.

Квадратный боевой замок с тридцатиметровыми круглыми башнями, рвом, заполненным водой из Сены, двумя подъемными мостами по южной и восточной сторонам. Официально король живет во дворце Консьержери, там Филипп принимает послов и вершит суд, но почему-то лазурное знамя с тремя золотыми лилиями развевается сейчас именно над Лувром – самой защищенной, мощной и современной крепостью Парижа. За исключением Нового Тампля, конечно…

Восточный мост поднят, возле южного расхаживают полдюжины вооруженных людей, под крашенными в темно-синий цвет плотными войлочными плащами (холода настали!) поблескивают кольчуги. Странно, доспех в городе никто отроду не носил, включая личную охрану августейших особ – чай, не война и не зона боевых действий, – а нападение черни (не говоря уже о благородных!) на обиталище помазанника Божьего в четырнадцатом веке никому и в страшном сне не привидится! Патерналистское сознание, король – фигура неприкосновенная, отец каждого француза, правит соизволением Божьим! До бунтующих санкюлотов эпохи Луи XVI и штурма Тюильри осталось ждать несколько столетий…

Чего опасается Филипп Красивый, приняв решение переехать в «бункер» Луврского замка? Его окружают преданнейшие люди – один Ги де Ногарэ многих стоит, он не испугался поддержать Шарра Колонна, ударившего по лицу Папу Римского, и заслужил несколько отлучений от Церкви, такому сам дьявол не страшен! Безжалостность канцлера, сочетаемая с абсолютным отсутствием представления о понятии «совесть», вошла в легенды.

Лучше воякам глаза не мозолить, зыркают недобро. Поехали обратно, следовало бы заглянуть на мост Менял: в целях экономии полезного объема багажа с собой взято предостаточно реплик флорентийского и венецианского золота (причем металл более высокой пробы, чем у исходных образцов!), а флоринами в повседневной жизни не особо попользуешься – никто сдачи не даст, за исключением самых уважаемых оружейников или ювелиров.

Кстати! Это же неплохая идея!

Мост Менял – отдельный квартал столицы, с устоявшимися традициями и даже собственным купеческим прево, напрямую подчинялся городскому шателену, неслыханная привилегия! Однако в расположившемся над водами Сены квартале имелась одна лавочка, которой мирские власти были не указ – меняльная контора тамплиеров. Ничего особенного, обычный бизнес: таких заведений по всей Франции сотни, процент небольшой, дела ведут честно, репутация Ордена в делах денежных известна каждому.

Лавкой заправляли двое мирян, да только стрижка у них приметная, «горшком», с выбритыми висками и затылком. Можно сказать, уставная. Держатся, как благородные, привыкшие командовать и повелевать. В речах сдержанны и учтивы: немудрено, к тамплиерам абы кто не пойдет, тут привыкли оперировать крупными суммами, а большими деньгами владеют люди знатные.

…– На французское серебро, – Иван без лишних предисловий высыпал на стойку полный кошель, двадцать пять цехинов венецианской чеканки, монета дожа Пьетро Градениго. Никаких лишних церемоний, шевалье де Партене дворянин, к чему ненужная куртуазия с торгашами? У этих типов на лбу не написано, что они рыцари или сержанты Ордена. – Нужны полновесные денье Людовика Святого или гро-турнуа короля Филиппа Смелого. Не истертые!

Меняла посмотрел на золото озадаченно. Маленькое состояние! Фальшивки? Исключено, опытный человек сразу отличит настоящее золото от покрытых амальгамой меди или свинца! На всякий случай капнул на один из цехинов кислотой – окончательно удостовериться. Сказал посетителю: