– Думаешь, они тебе поверят? - возразил Пашков. - Звезданут в запале промеж бровей, и весь разговор.

– Ты их прямо какими-то фашистами себе представляешь, - Анатолий упрямо покачал головой. - Иван Павлович, мы имеем право на самостоятельный выбор?

– Имеете, - Сноровский усмехнулся. - Вот дверь. Если такой смелый, иди, договаривайся.

– А вы?

– А мы будем ждать.

– Чего? У моря погоды? Конца войны? Светопреставления?

– Это как повезет. Только во всех этих случаях здесь будет тепло и сухо. А главное - безопасно.

– Вы и раньше утверждали, что на базе безопасно, а что получилось? Не удержали «тунгусы» своих позиций! В норы забились!

– В норы они только нас спрятали, - хмуро возразил директор.

– А мы их об этом просили?!

– Толя, хватит бузить! Хочешь правду найти? Иди наверх, тебя никто не держит. А здесь нечего скандалы устраивать.

– Никаких скандалов я и не устраиваю! Я хочу получить ответ на один простой вопрос: кто позволил вам решать за других, жить им или умереть?

Сноровский махнул рукой и отвернулся к Евгению.

– Нечего сказать, да?! - Филиппов схватил его за плечо и попытался развернуть к себе лицом.

Спустя мгновение он лежал на полу, а рука его была вытянута вверх и зажата в захвате болевого приема. Лицо Анатолия приобрело багровый оттенок, а глаза вылезли из орбит. Никаких звуков при этом он не издавал, поскольку от боли у него перехватило дыхание. Удовлетворившись реакцией скандалиста, Иван Павлович отпустил его руку и недовольно проворчал:

– Заставляешь грех на душу брать… Нехорошо это, Толик.

Филиппов протяжно выдохнул и, полежав еще несколько секунд, медленно поднялся, баюкая ноющую руку.

– Вот как, значит, вы решили с нами обращаться?! - прошипел он в спину директору. - Ну, хорошо! Оставайтесь в своем подземелье хоть до второго пришествия! А я не намерен ждать, когда сюда прорвутся враги и перережут всем глотки! Я ухожу! Кто со мной? - Он обвел притихших людей гневно сверкающим взглядом и потряс головой. - Боитесь? Ну и черт с вами!

Он решительно распахнул дверь аварийного выхода и скрылся в полутемном коридоре. Евгений вопросительно взглянул на Сноровского, но тот отрицательно качнул головой.

– Пусть идет. Если ему удастся, мы тоже попробуем.

– Он не пройдет и пары шагов.

– Ну, а ты что предлагаешь? Связать его и кляп в рот засунуть? Или прямо здесь шлепнуть?

Евгений пожал плечами.

– Может быть, его подстраховать?

– Кто на выходе стоит?

– Краб и Дохлый.

– Ну, пусть подстрахуют. Только издалека, чтобы выход не засветить… …По мнению Дохлого, восьмикратное увеличение оптического прицела новой винтовки было сущим баловством, но менять его на привычный «эсвэдэшный» снайпер не спешил…

Рассмотреть фигуры идущих навстречу Филиппову людей мешали деревья, и отчетливо воин видел пока только спину парламентера. Развязка ситуации явно приближалась, Дохлый определил это по маневрам противника.

На открытую местность они так и не вышли. Один из врагов остановился под прикрытием толстой сосны и, направив на Филиппова автомат, что-то сказал. Анатолий кивнул и ответил, энергично при этом жестикулируя. Вражеский солдат спросил что-то еще, и Филиппов, полуобернувшись, с готовностью указал почти точно на то место, где залег снайпер. Дохлый, шевеля одними губами, выругался и навел перекрестье прицела на затылок химика. Филиппов вытянул руку чуть левее позиции снайпера и пояснил врагу что-то еще. Дохлый уже не сомневался, что в комментариях к жесту предатель выложил, как следует идти, чтобы оказаться перед аварийным входом в подземное убежище. Вражеский солдат обернулся к своим по-прежнему невидимым за деревьями товарищам и махнул рукой, призывая подойти ближе. Филиппов попытался пройти сквозь их цепь по направлению к дороге в город, но все тот же солдат грубо развернул его и подтолкнул стволом автомата обратно. Анатолий возмущенно всплеснул руками, однако его увещевания не произвели на врагов никакого впечатления. Они развернулись в цепь и двинулись в указанном химиком направлении, толкая его перед собой, словно упирающегося в порог бойни бычка.

Дохлый еще раз выругался, понизил прицел и, задержав дыхание, плавно нажал на спусковой крючок. Филиппов споткнулся и, схватившись за простреленное бедро, завалился на снег. Враги тут же залегли и открыли беглый огонь. Снайпер не стал дожидаться, когда они закончат пристрелку и догадаются обработать местность из подствольных гранатометов. Он, пятясь как рак, отполз под прикрытие пары специально уложенных неподалеку тяжелых бревен и, поднявшись на четвереньки, быстро доковылял до неглубокой ложбины. Там его поджидал Краб.

– Прошел? - поинтересовался товарищ.

– Куда там, - Дохлый положил винтовку на сгиб локтя. - Надо это… или выход аварийный замуровывать, или попробовать увести их в сторону, к ложному люку.

– Там и останемся, - Краб в сомнении почесал затылок прямо сквозь белую вязаную шапочку. - Ложный в седьмую пусковую ведет, а там все затоплено. И заминировано.

– Если нырнуть, можно и выбраться. По левому поручню метров пятьдесят, а потом три вверх. Окажемся у входа в общий коридор. Код замка я знаю.

– Нырять? Холодно же!

– Внизу нормально. Вода градусов десять.

– Как на Лене…

– На какой Лене?

– В реке Лене.

– А-а, я думал ты про ту училку…

– Ха, - Краб ухмыльнулся, - на той потеплее было… Ну ладно, давай пошумим.

Они взобрались на пригорок и, быстро отбежав на несколько десятков метров вправо, выпустили по наступающей цепочке врагов по полному магазину. Краб стрелял «для шума» и особо не целился, Дохлый же расходовал патроны почти так же быстро, но по привычке экономно. Восемь секунд, восемь хлопков, восемь замерших на снегу тел. На такое безобразие противник, конечно же, не мог не отреагировать. Враги перегруппировались и выбросили перед собой несколько дымовых шашек. Это мешало «тунгусам» вести прицельный огонь, но не мешало рассмотреть, что цепь противника изменила направление движения. Чего безносовские воины, собственно, и добивались.

Дохлый по-хозяйски обвел фронт восьмикратно усиленным взглядом и остановил его на медленно отползающем в заветном направлении - к дороге в город - Филиппове. Рану на бедре химик завязал каким-то обрывком, то ли рукавом от рубахи, то ли чем-то еще. Снайпер уже собрался отвести взгляд в сторону, как вдруг из клубов маскирующего дыма вынырнула пригибающаяся фигура. Она держала путь прямиком к раненому. Следом за ней из той же завесы вынырнула еще одна. Вторая фигура размахнулась и бросила почти к самым ногам химика шашку. Видимо, врагам потребовалось уточнить полученные ранее сведения. Снайпер с сожалением навел перекрестье прицела на грудь Филиппова. Клубы дыма уже почти скрыли распластавшегося по земле Анатолия, и Дохлый выдохнул, поймал паузу между ударами сердца и нажал на спусковой крючок.