– Поцелуй меня еще, – попросила Женя, ища в темноте мои губы. – Я никогда в своей жизни такого не испытывала.

И я целовал, не имея сил остановиться. Я никогда не думал, что вне тела вся эта чувственность становиться в разы сильнее. За еще один такой поцелуй я мог поплатиться жизнью, но отчего-то мне было все равно, и я не имел сил оторваться от Жени.

Сзади послышался приближающийся рык мотоцикла. Мы обернулись, встречая одинокого байкера. Вскоре фара ослепила, а мотоциклист начал торможение. Черный шлем и плотный костюм покрывали его полностью. Уже очень скоро он остановился перед нами и без лишних прелюдий резко произнес:

– Едет один из вас. Для двоих у меня нет места.

– Антон, кто это? – растерянно спросила Женя.

– Это оперативник, он отвезет тебя в больницу. Там твои родители, они очень ждут тебя.

– А ты? – протянула она.

Колючий ком застрял в горле, но я выдавил из себя обещание приехать следом.

Она недолго смотрела мне вслед, вскоре обхватив руками ночного странника. Отойдя от нахлынувших эмоций, я глянул на запястье, с которого навсегда пропали часы.

«Потерял! Или время закончилось! А может и то, и другое… Надеюсь, еще успею!»

– Что ж, теперь к телу! – приказал я, уже в следующее мгновение поняв, что ровным счетом ничего не изменилось.

«К телу! Ну же!» – тревожно скомандовал я.

Однако ровным счетом ничего не происходило.

–Я умер! Поздравляю тебя, Антон! – истерично хохотал я, аплодируя сам себе. – И к чему надо было вмешивать ребят? Пошел бы да, бросился под поезд, делов-то! Идиот…

Я брел по темной дороге, пиная клубы неуязвимого тумана. Где-то вдалеке раздался крик ночной совы, и я остановился, пытаясь понять, о чем она кричит. Понятно, что я ничего не разобрал, но повернувшись обратно к дороге, в бледном свечении фары я увидел свой автомобиль. Он стоял на обочине, обогнув капотом столб. Его окна чернели, лишившись своих стекол от резкого столкновения. На обочине блестели их окровавленные осколки, смешавшись с щебнем и песком. Я с опаской заглянул в салон – там было пусто.

Мне было некуда идти, и я не знал, как теперь возвращаться в мир живых. Открыв водительскую дверь, я сел на привычное сидение. Попробовав завести автомобиль, я гнул ключ, который отказывался поворачиваться. Я напрягся и со всей силой крутанул его так, что черный набалдашник остался у меня в руках, отсоединившись от металла.

– Ай, черт! – снова вырвалось само собой.

«Ладно, надо видимо сидеть и вспоминать приятные моменты жизни, пока не придут санитары этих краев и ангелы по совместительству. Систему я знаю, осталось правильно воспользоваться полученными знаниями».

Однако, как назло, ничего кроме досады я не чувствовал.

– Поздравляю, ты сделал это, – насмешливо раздалось с заднего сидения.

Я хотел обернуться, но Галин голос приказал смотреть прямо.

– По большому счету мне нельзя здесь находиться, – предупредила она.

– Так, как же ты…?

– На место своей смерти я всегда могу вернуться, но на перевал нет, – спешно пояснила она.

Взглянув в зеркало заднего вида, я узнал её глаза.

– Я вернул Женю?

– Мне по чем знать? – резко парировала Галя.

– Думаю, что вернул, – успокаивал я себя, – но какой ценой?!

– У нас всегда есть выбор – посадить на мотоцикл другого или вскочить на него самому.

– Я даже не знаю, верно ли я выбрал. Ведь Женя не была мертва, времени у неё было гораздо больше, чем пять с половиной минут.

– Ты жалеешь, что поступил так?

– Странные чувства, но скорее не жалею. Пусть просыпается уже, ей сполна хватило.

Галя странно хмыкнула.

– Как там Толя?

– Скучает по тебе, но он справится. Он сильный парень.

– Винит меня за Стаса? – неожиданно тихо произнесла она.

– А ты себя винишь?

– Он получил, что хотел…

– Если ты не винишь себя, то никто из нас не вправе это делать.

– Это всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Не сомневаюсь, – я достал из кармана миниатюрное кольцо, и, покрутив в руках, положил на подлокотник. – Толик тебе передавал.

– Как? Зачем? – не ожидала она.

– Оно было с ним в этой машине. Он собирался сделать тебе предложение, когда приедем.

Галя молчала.

– И спасибо, что пришла. Я рад быть здесь не один.

Вдруг она со всего маху ударила ногами в спинку моего сидения.

– Что…?

Я вопрошающе посмотрел на нее в зеркало, когда вместо ее голубых глаз увидел в углу красные цифры электронных часов. Они показывали пять двадцать пять. Галя тем временем собралась с силами и пихнула меня в спину, что есть мочи. Моя грудь подскочила, изгибаясь колесом, а Галя истошно закричала:

– Давай, возвращайся уже!

Я погрузился в темноту.

Где-то вдали аппаратура писком отсчитывала ритмы моего вновь заведенного сердца.

«Я вернулся!» – пронеслась счастливая мысль.

Пальцы неохотно зашевелились, и я попробовал приоткрыть бетонные веки.

– Бро, ты вернулся, – обхватил мою руку Толик.

– Ехе – хей, – похлопал по плечу вспотевший Михаил.

– Черт тебя побери, надеюсь, ты ходил не зря, и скоро я отпляшу на вашей свадьбе! – закричал взволнованный Павел.

– По аппаратам – всё в норме, как ты себя чувствуешь? – вытирая со лба пот, спросил Миша.

– Нормально, но в горле першит и, кажется, разболелась голова.

– Ну-у-у, это более, чем нормально после такого, – успокоил он.

– Ты вывел её? – аккуратно спросил Толик, боясь услышать отрицательный ответ.

– Да, – тихо произнес я, – и я отдал Гале кольцо.

Он, кажется, с облегчением выдохнул, сжав губы в непривычно тоскливой улыбке.

Толик привез меня к себе, так как для моих родителей мы придумали историю с ночевкой у него. Меня до сих пор пробирал озноб, и Толик заботливо укутав меня в одеяло, пошел заваривать чай. Его просторная комната выглядела стильной и соответствовала современным молодежным тенденциям. Серый бархатный диван гармонировал с узкими линейками жалюзи, а свет исходил ровным ободком по периметру комнаты. Один из углов был оборудован под огромный письменный, другой занимал компактный шкаф с гигантским зеркалом. На полу стояла гитара, над которой висело, словно плакат из глянцевого журнала, их совместное фото с Галей.

– Ну как ты? – снова спросил Толик, передавая мне массивную кружку горячего чая.