«Авангард армии и корпус Милорадовича, переправясь 11 ноября у Могилева, через Днестр, двинулись к Яссам…

Корпус Милорадовича вступил сюда 18 числа. Жители Молдавии чрезвычайно обрадовались прибытию русских войск, спасавших их от насилий со стороны турок… Не желая терять даром времени в переписках с пашами, генерал Михельсон немедленно сделал распоряжения относительно занятия Валахии, возложив исполнение этого предприятия на генерал-лейтенанта Милорадовича. "Избираю к сему ваше превосходительство, — писал Михельсон Михаилу Андреевичу, — яко опытность, храбрость и усердие ваше неоднократно отличались". Из войск Милорадовича образован был особый авангард под начальством генерал-майора Уланиуса; в состав его вошли: гренадерский батальон Апшеронского полка под командой майора Штерха, 6-й егерский полк, 4 эскадрона Белорусского гусарского полка, 300 казаков Донского Мелентьева полка, пионерная рота и по два орудия батарейного 8-го полка и Донской конной артиллерии.

23 ноября авангард Уланиуса и остальные войска Милорадовича выступили из Ясс и двинулись на Васлуй, Бырлад и Фокшаны к Бухаресту»[661].

Ошибочно было бы считать, что русским за Дунаем предстояла некая «военная прогулка» под восторженные рукоплескания туземцев[662]. «Еще 1 ноября Михельсон писал Милорадовичу, что рушукский Аян-Мустафа Байрактар[663] имеет намерение, даже без разрешения Порты, воспротивиться силой оружия занятию нами Валахии и Бухареста, где он собрал будто бы до 60 тысяч человек»[664].

По счастью, информация эта оказалась несколько преувеличенной.

«Узнав о приближении русских, рушукский Аян-паша выслал им навстречу из Бухареста отряд около 5000 человек, расположившийся на полдороге между Бузео и Бухарестом, в местечках Гладени, Катапка-Маре и Урзичени»[665].

Однако «Милорадович, доверяя преувеличенным слухам, передаваемым шпионами, не решался… идти далее вперед, прежде занятия Галаца, и потому, вместо движения к Бухаресту, лично отправился к отряду князя Долгорукова. Михельсон, указывая на то, что для занятия Галаца достаточно было выслать всего один батальон гусар с двумя орудиями, писал Милорадовичу от 6 декабря: "Я должен вашему превосходительству при сем заметить, что служба не терпит, чтобы подчиненные смели поступать в противность повелениям, увеличивая опасности, где оных нет, и упускали время, которое, потеряв, возвратить не можно".

Требуя занятия Бухареста, главнокомандующий говорил, что "всякое упущение времени и неисполнение моих предписаний я буду уметь взыскать"»[666].

Какой реприманд — на грани обвинения в трусости!

Сам Михельсон был человеком легендарной храбрости. «Несмотря на свои 70 лет, ходил в атаки с саблей наголо, показав себя перед смертью тем же лихим гусаром, каким был, когда гонял Пугачева от Казани до Царицына»[667]. Он наказывал: «Не смотреть на число неприятеля, но искать его везде; трус гонит, а молодец отрезывает; начальник должен во всяком деле быть примером»[668].

Кажется, с Милорадовичем ему жить душа в душу — и вдруг… Откуда ж взялась подобная нерешительная осторожность, ранее Михаилу Андреевичу не свойственная?!

Аустерлиц — поражение после победоносных кампаний XVIII века! В панике бежали те, кого еще недавно именовали «чудо-богатырями». В таком позоре в некоторой степени был виноват и он, Милорадович. Сознание этого, душевные переживания надломили нашего героя… Конечно, это предположение, ибо исповедальных бесед с сотоварищами он не вел, откровенных мемуаров не писал. Но вряд ли можно думать, что трагедия русской армии не ударила генерала в самое сердце. Требовалось время, чтобы это пережить, залечить нравственные раны; нужны были боевые успехи, чтобы возвратились вера в собственные силы и уверенность в подчиненных.

Кстати, после Аустерлица многие офицеры и генералы оставили службу. Думали — навсегда, оказалось — в подавляющем большинстве своем, — до 1812 года. В числе таковых был и поручик Федор Глинка…

Думается, Михаил Андреевич пришел в себя довольно быстро — даже самые тяжелые испытания, ломающие слабых, закаляют сильных. К тому же военная обстановка заставляла забывать все прочее.

«Генерал Милорадович вел корпус свой по направлению к Бухаресту. Положение сего обширного и многолюдного города было ужасно! Меч висел над главой его! — войска турецкие, подозревая валахов в тайной преданности России, положили твердое намерение, если не отстоят города грудью, предать его огню и разрушению, оставив русским одни развалины и пепел… Милорадович, живо чувствуя важность обстоятельств и времени, летит, а нейдет»[669].

«Милорадович приехал в Валахию гораздо раньше, чем его ожидали турки. С ним прибыли полки: Апшеронский, Олонецкий, Орловский, 5-й егерский, Белорусские гусары и два казачьих полка. Эти полки составляли авангард, начальником которого был Уланиус.

11 декабря, двигаясь из Бузео в Урзичени, Уланиус узнал, что из Бухареста выступили тысяча или полторы турок с Махмутом-Тираном во главе. Получив приказание Милорадовича атаковать их, Уланиус встретил турок около деревни Глодиани, в 7 или 8 верстах от Урзичени, вступил с ними в бой и опрокинул их»[670].

«Неприятель потерял более 400 одними убитыми, в плен же захвачено 10 человек и отбито два знамени; наш авангард пострадал весьма незначительно: в нем убиты один обер-офицер и 3 нижних чина и ранено 2 обер-офицера и 56 нижних чинов»[671].

«Отряд турок осаждал уже монастырь святого Пантелеймона, в котором заперлись сербы и князь Ипсилантий[672]. Милорадович, по прибытии к Фундени, выслал оттуда на освобождение сербов часть своей кавалерии, которая с возможной быстротой прибыла к осажденному монастырю, разогнала турок и, соединясь с сербами, двинулась к Бухаресту, примкнув к левому флангу отряда Милорадовича»[673].