– Волею Аллаха! – уверенно заявил Абрек. – Но ты все равно псих, Варяг! Лететь под девяносто вслепую наугад! Это полный писец!

– Я шел по отработанному маршруту, – физиономия Варяга вернулась к своему обычному выражению полнейшего безразличия. – Там был прямой участок в пятьдесят километров, можно было разогнаться. Зато оторвались.

– Это точно! – подхватил Абрек. – У вас реально отличный уровень слаженности! Ни одна машина от тебя не отстала! Думал, потеряемся на хрен в этой шайтановой заднице! Обошлось!

– Давайте по порядку! – Брилёв с трудом унял нервозное волнение. – Варяг?

– Прошли триста километров, развернули базу, – продолжил доклад Порфирьев. – Суточная стоянка прошла без происшествий. Ураганов не было. Продолжили движение. Почти сразу установился штиль, и до Росрезерва добрались за три часа. Там оказалось, что ФСБ-шники уже не держат оборону у въездных ворот. У них была еще одна стычка с роботами, они потеряли шестерых и предположительно уничтожили одного робота. Роботы ответным огнем срезали ЛСУ кабину начисто, вместе с экипажем, но после этого отступили. От ЛСУ осталась одна платформа. Реактор уцелел чудом, иначе не скажешь. В общем, без тяжелого вооружения ФСБ-шники отступили внутрь складов и решили обороняться там. Надеялись взорвать потолки и завалить роботов обрушением. И себя заодно.

Варяг одобрительно кивнул, мол, лично он бы на их месте тоже так поступил. Брилёв сделал понимающее лицо и мысленно ухмыльнулся: я знаю, что ты упертый баран, можешь не напоминать.

– Мы приблизились к воротам вплотную и выпустили в радиоэфир Пиджака, – продолжил рассказ Порфирьев. – К тому времени ФСБ-шников осталось ровно двадцать, кроме шестерых двухсотых в бою с роботами еще семеро умерли от антирада в разное время. Остальным совсем хреново, еле шевелятся. Они очень удивились, когда поняли, что Пиджак жив. Мы объяснили, что роботы не наши, и ввели их в курс того, что вообще происходит. Воевать с нами никто не стал, всех так обрадовала возможность выжить, что они вообще ни с чем не спорили. Генералы немного напряглись, увидев фотохромные комбинезоны, но когда поняли, что мы заберем всех в «Подземстрой» прямо сейчас и надо торопиться, чтобы не попасть под роботов, сами приказали своим обезвредить мины.

Капитан болезненно поморщился, словно вспоминал собственные ощущения в подобном состоянии:

– Я запретил. Они там еле шевелились, повзрывались бы на своих же минах на хрен. Системы централизованного подрыва я ликвидировал, поснимал все, на что хватило времени, остальное потом сниму.

– Мины не взорвутся самопроизвольно? – напрягся полковник. – А если туда опять зайдут роботы?

– Могут, наверное, – Варяг неопределенно пожал плечами, и Брилёв не понял, кого амбал имел в виду, мины или роботов. – Я сделал все, на что хватило времени. Почти три часа провозился, надо было уходить, чтобы не зависнуть на сутки прямо там. До интоксикации меньше часа оставалось, мы отошли на полной скорости как можно дальше, и развернули базы. У ФСБ-шников на ветру на ногах смогли удержаться только четверо, пришлось их базу разворачивать самим. Чуть не опоздали, закончили через две минуты после окончания стандартного цикла. Повезло, что индивидуальное время у всех оказалось больше. Во время интоксикации у них умер еще один.

Порфирьев философски пожал плечами, мол, это еще мало, так что повезло.

– Из остальных большинство лежало пластом, поэтому пришлось размещать их в кузовах лежа. Все в оборудованный лавками грузовик не вместились, лавки мешались, и тех, кто поживее, посадили в другой, где было погружено их барахло. Я думал, кого-нибудь из них там точно придавит грузом, если нас опять внезапно ударит ураганом, как в прошлый раз. Но оказалось, что им повезло больше остальных.

Капитан бросил на Абрека еще один странный взгляд, потом перевел его на Брилёва и мгновение молчал. Потом подозрение в его глазах сменилось обычным безразличием, и Варяг продолжил:

– На обратном пути бураны приходили часто, приходилось много стоять под ветром, чтобы не снесло с курса на скорости. После крайней остановки нас неожиданно атаковали роботы. Застали врасплох прямо на марше. Вышли во фланг колонне, я их даже не видел, только слышал взрыв. Роботы нанесли удар по грузовику с людьми, кузов уничтожило и сорвало. Теперь он где-то там, на маршруте. Если от него остались какие-то крупные обломки, то рискуем налететь на них как-нибудь.

Капитан обернулся к инженерной команде и спросил:

– Кузов может таскать ураганами по пустошам туда-сюда? Я осмотрел грузовик, это тот самый, который вы чинили перед выездом. Кузов как-то странно сорвало, нет никаких выломанных частей, его словно демонтировали целиком. Он здоровый был, как бы не врезаться в него в следующий раз где-нибудь в самом неожиданном месте.

– Не думаю, – осторожно ответил Миронов. – Кузов был большой, да. Но мы собирали его из чего придется, материалов же не хватает… Он прочный, только пока целый, там жесткость обеспечивалась узлами крепления… Если по нему ударили из тяжелого оружия, он должен был разлететься на составные части. Это куски металла и пластика разных размеров, их должно раскидать в разные стороны и засыпать снегом. Даже если что-то воткнется в снег ребром, долго оно так не простоит, ураганом сорвет и вышвырнет. В любом случае целостность конструкции не сохранится. А столкновение с куском пластика, воткнутым в снег безо всякой жесткости, наш транспорт выдержит, мы же усиливали бамперную защиту, когда обшивали лобовые стекла решеткой.

– Потери большие? – озабоченно перебил его Брилёв. – Как вам удалось уйти?

– Спаслись бегством, – пожал плечами Варяг. – Я как услышал о роботах, дал команду перейти на максимальную скорость. Рванули через ночную пыль как смогли. Пятьдесят километров прошли за тридцать пять минут, потом опять буран начался, пришлось останавливаться. Под сильным ветром сносит, тяжело удержаться на курсе даже на малом ходу. Я не рискнул выпендриваться, не видно же ни хрена. Но выходит, что оторвались. К моменту окончания цикла антирада до Центра оставалось двести километров, так что шансов успеть вернуться не было. Разбили базу и сидели там в ожидании роботов.

Порфирьев сделал паузу, задумчиво глядя куда-то вдаль, и почти сразу закончил:

– Большая часть ФСБ-шников была в кузове атакованного грузовика и погибла вместе с ним. Хам говорит, что можно даже не думать о том, чтобы проверять. После удара роботов никто не выживает, от штурмового комплекта остается только лужица застывшего металла. Пиджак это подтверждает. Значит, двенадцать двухсотых. Еще один не пережил интоксикацию. Остальные шестеро выжили, но на ногах уже не стояли. И еще троим нашим, из ВБР, стало хреново, как только мы свернули базу. Они отключились через полчаса после приема антирада, в сознание так и не пришли. Снегирёва сейчас ими занимается.

– Печально, – Брилёв удрученно вздохнул. – Хотелось спасти всех. Но мы сделали, что могли! Никого не бросили, хотя сильно рисковали! Хорошие новости есть?

– Ну… – равнодушно прорычал Варяг, – Росрезерв теперь наш, если после ФСБ-шников туда не заявится еще кто-нибудь вроде еще каких-нибудь бедолаг или роботов. База у нас теперь есть еще одна, штурмовых комплектов забрали порядка тридцати. Автоматов привезли раза в два больше, три пулемета: два ротных, один крупнокалиберный. Один спецствол, в хорошем состоянии. Мины, гранаты. Патроны не считал пока, но много. Пятнадцать скафандров высшей защиты плюс тот, что у Пиджака. Правда, семь из них ФСБ-шники сняли с трупов умерших от антирада. С их состоянием и с остальным барахлом надо разбираться, времени на подробный осмотр не было. Грузчики сейчас заносят все внутрь. Реактор ЛСУ уцелел, если не сдохнет, значит, в Росрезерве есть электричество. Пусть инженеры думают, как запитать штатные погрузочные системы.