— Данила, как ты смотришь на консервативные устои? — спросила наконец Эрика как бы между прочим, уставившись вдаль и пожевывая соломенную трубочку от коктейля.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну как ты смотришь на роль женщины в обществе, в семье, на ее традиционную пассивность?

— Смотря в чем пассивность. — Он, улыбаясь, провел пальцем по ее плечу.

— Ну, нет, я не про это, — засмеялась она, — я имею в виду в широком смысле этого слова.

— В широком смысле я думаю, что женщина сама вправе решать, что ей нужно для ее счастья, пассивность или активность, консерватизм или феминизм, только ей решать, так же как и мужчине.

— Значит, ты за полное равенство? — не унималась она.

— Нет, не за полное. Я, например, не считаю, что труд их должен быть одинаково тяжелым или что они должны быть одинаково ответственны за содержание семьи, я считаю также, что женщина заслуживает большей заботы о ее нежной персоне. Это к примеру. — Он подумал еще и добавил: — Но если самой женщине что-то из перечисленного все-таки необходимо для ее счастья, то флаг ей в руки, пусть живет, как ей нравится.

— Ясно, — как-то неуверенно сказала Эрика.

— Эрика, если у тебя есть конкретный вопрос, не ходи вокруг да около, я же вижу, что тебя интересует что-то другое. — Данила смотрел ей в глаза, как ребенку, от которого можно ожидать какой угодно шалости.

Эрика сделала небольшой глоток своего коктейля из кокосового молока с ромом «Пина Колада», и было видно, что она не может набраться духу сказать что-то, что вертелось у нее на языке. Данила спокойно молчал, только в уголках глаз его спрятались искринки улыбки.

— Я хочу сказать тебе что-то важное, но не знаю, как ты на это посмотришь, — сказала она наконец.

— Если ты этого не скажешь, то так никогда и не узнаешь, как я на это смотрю!

— Я хочу ребенка! — выпалила Эрика и закусила верхнюю губу, нервно теребя в руках салфетку.

— А почему ты не знаешь, как я на это посмотрю? — Данила взял ее за руки. Заявление было довольно неожиданным, и видно было, что далось оно ей не без труда — ни само решение, ни слова об этом. Он с нежностью заглянул ей в глаза, стараясь поддержать ее неуверенное балансирование на грани собственных чувств.

— Ну не знаю… — замялась она, — потому что мы не так давно вместе, потому что мы даже не женаты, потому что у тебя, может, пока совсем другие планы в жизни. И у тебя есть Рабдина. В общем, это не просто ведь желание родить ребенка, это ведь означает, что надо создавать семью, ну ты понимаешь, что я хочу сказать? — Она смотрела на Данилу, ожидая, что он облегчит ей задачу и сам скажет это за нее. Но Данила намеренно не прерывал ее. Видя, что она справится, он решил ее подзадорить и нарочно делал вид, что не понимает, о чем речь, вопрошающе приподняв брови.

— Ну, Данила, ну ты же понимаешь! — умоляюще воскликнула она. — Ты просто притворяешься, специально, чтобы подразнить меня! Хватит паясничать, я о серьезных вещах говорю, между прочим!

— Нет, дорогая, я абсолютно не паясничаю, так что ты имеешь в виду?

— Хочу ребенка, хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка, хочу, чтобы ты при этом еще и стал мужем матери своего ребенка, — скороговоркой на одном дыхании выпалила она, — вот что я имею в виду! Теперь понятно?

— А о существовании Рабдины ты не забыла? Она в набор твоих «хочу» тоже входит?

— Нет, конечно, не забыла! Как ты мог подумать такое, я ее люблю не меньше твоего и…

— То есть ты мне делаешь предложение? — уточнил Данила, оборвав ее на полуслове.

На этом решительность Эрики иссякла.

— Нет, я просто делюсь с тобой своими желаниями, — выкрутилась она. — Могу я просто помечтать?

— Можешь. А ты знаешь о том, что я по совместительству работаю главным исполнителем твоих желаний?

Эрика облегченно улыбнулась.

— А это значит, что стоит тебе только пожелать, и я обязан мчаться его выполнять! Работа такая, понимаешь ли. Особенно если твое желание как нельзя лучше совпадает с моим!

Он встал со стула, опустившись на одно колено, кряхтя, как старик, и торжественно произнес:

— Дорогая, любимая Эрика, для того, чтобы все твои только что перечисленные желания сбылись, тебе надо сказать только одно волшебное слово в ответ на мой волшебный вопрос: ты выйдешь за меня замуж?

— Да! — Она нагнулась, чтобы поцеловать его, и неожиданно из ее глаз брызнули слезы.

Данила поцеловал ее мокрые глаза. Несмотря на его браваду и шутливый вид, сердце его билось так сильно, как будто счастья было слишком много, чтобы оно могло его вынести.

— Данила, ты зачем встал на колени? — От глаз любопытной Рабдины ничего не могло ускользнуть, и она была тут как тут, почуяв, что происходит что-то важное и интересное. — Ты что, в рыцарей играешь? А Эрика — твоя принцесса, да?

— Помнишь, мы с тобой загадали желание? — Данила взял в обе ладони ее лицо, глядя ей в глаза.

— Помню. Ты сказал, что звезда позаботится об этом. — Рабдина притихла, затаив дыхание. Неужели…

— Да, и она нас услышала.

— Значит, у меня теперь будет мама? — тихо спросила она, глядя то на Данилу, то на Эрику, испугавшись вдруг, что они имеют в виду что-то другое.

Эрика подошла к Рабдине и крепко обняла ее. Потом присела на корточки, чтобы оказаться с ней на одном уровне.

— Если только ты не против, котенок.

— Я? Нет! Я… я так давно мечтала об этом! — Рабдина прижалась к Эрике, обхватив ее своими ручками. — А ты не передумаешь? — Она все еще не могла в это поверить.

— Ни за что! Обещаю!

— Ну что, девочки, — Данила поднялся наконец с колен, — шампанское для Эрики и огромную порцию мороженого для Рабдины?

— Да! — в один голос закричали «девочки».

— Слушай, а почему ты спросила про консервативные устои? — чуть позже поинтересовался Данила.

— Ну как же — я же фактически сделала тебе предложение, вот и хотела заранее узнать, не боишься ли ты слишком инициативных женщин!

— Твоей предусмотрительности можно позавидовать!

Они поженились в Тюмени, на родине Данилы, куда приехали и родители Эрики. Поначалу Данила был уверен, что Эрика захочет свадьбу в Москве, где все ее друзья и семья. У него-то в Тюмени, кроме родителей, никого близких не было. Но Эрика намеренно не захотела делать это в Москве. Она помнила свою неудачную попытку в отпуске и решила, что не будет повторять ошибки. Если ей до сих пор тяжело там находиться, зачем омрачать свою свадьбу воспоминаниями? Мать с отцом сначала попытались возражать, но в итоге решили, что им остается только радоваться за то, что Эрика наконец-то вышла из ступора и вновь раскрылась жизни.