— Кто ещё взял контракт?

— Не могу ответить на этот вопрос. Я не знаю.

— Ваня. Кто он такой? — Владимиру было интересно узнать об этом человеке.

— Яковлев Иван Тимурович. Мой родной братишка, — глаза у неё оставались такими же стеклянными и кровавыми.

— Откуда у него шрам? — Владимир немного удивился. Получается, что Алиса спала с собственным братом. Как говорится: «Инцест — дело семейное».

— В детстве я ему нанесла этот шрам штыковой лопатой, — Алиса слегка улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься?

— В тот день, когда я нанесла ему удар лопатой, я почувствовала некую радость. Когда у него зажила голова, я начала наносить ему разные мелкие раны и синяки. Мне это приносило дикое удовольствие. Затем мы сделали соглашение: я ему отдаюсь за каждые шрамы и синяки, которые буду ему наносить. Он согласился. Из-за отсутствия половины мозга брат не помнил, откуда у него раны. И не мог рассказать родителям. Я этим пользовалась…

— Он тебя тоже бил или ты только его? — ситуация у этой семейки очень ненормальная.

— Ваня меня никогда не обижал. Меня жёстко порол Ермак. Тоже мой старший брат. И отец, когда был пьяным, тоже был не прочь меня насиловать.

— А мать? Она ничего не могла с этим поделать?

— Мама давно умерла, — на глазах у девушки начали наворачиваться слёзы.

— Отчего она умерла?

— Передозировка наркотиков.

— Ещё кто есть в вашей семье?

— Валерия. Сводная сестрёнка. Мать у нас общая. Сейчас уехала и живёт с отцом. Связь иногда поддерживаем, — Алиса немного подобрела в лице. Значит, она сводную сестрёнку любила именно как сестрёнку. Хоть что-то есть светлое в этой семье.

— Значит, ты садистка и мазохистка? — Владимиру стало неловко перед собой, что переспал утром с таким исчадием ада. Теперь совесть будет его терзать дольше.

— Да.

— Забудь всё, что тут произошло. Забудь своих родителей и свои психические наклонности. В том числе забудь всех тех, кого сегодня видела. Забери свои документы и уезжай в другой город. Поступи в университет и начни новую жизнь. Никогда не вспоминай свою семью, кроме Валерии. Всё поняла?

— Да, мой господин.

— А теперь усни на пару часов, — Владимир щёлкнул пальцами, и Алиса ушла в глубокий сон.

В коридоре Антон ждал Владимира на подоконнике. Эдика не наблюдалось. На жест «где он?» Антон просто показал пальцем на соседнюю квартиру. Эдику было плохо. Удар электрическим током вызвал расстройство желудка. И теперь толстячок худел в соседней квартире. Владимир сел рядом с Антоном.

— Всё прошло успешно? — Антон задал невзначай вопрос. — Слышал крики.

— Девчонка просто испугалась, — Владимир поник головой.

— Меня не касается, что там было. Пусть хоть девчонка мертва…

— Она жива, — быстро вставил ответ Владимир. Ему не хотелось казаться каким-нибудь маньяком перед Антоном.

— Хорошо. Откуда они узнали про тебя?

— Бордель. Лысый взял контракт в борделе. У Игната Раянтовича. Любит старик посещать на старости лет здания интимного характера, — Владимир невольно улыбнулся. Назвать бордель зданием интимного характера — это надо как минимум выпить стопку водочки.

— Этот старик желает тебе смерти, а ты его по имени и отчеству называешь. Слишком много чести для такого человека, — в кармане Антон нащупал пачку жвачки и полпачки сразу закинул в рот. Перегар от него стоял будь здоров.

— Воспитали меня так. Обращаться ко всем взрослым по имени и отчеству. Если они сами не попросят называть их иначе. Был бы ты меня старше ещё на десять лет, то и тебя я звал бы по имени-отчеству. Тут ничего не поделаешь.

— Добавить тут нечего, — Антон тяжело вздохнул. — Что-то наш учёный слишком долго отходит от шокотерапии, — не успел Антон договорить, как из соседней квартиры вышел Эдик. — Вспомнишь оно, вот и оно.

— Я говорил с майором, — Эдик тяжело дышал. То ли шокотерапия не так хорошо прошла, то ли разговор с майором был напряжённым.

— Не томи. И так всего трясёт, — Антон посмотрел на Эдика таким суровым взглядом, что второму аж стало не по себе.

— Я обрисовал ему всю картину. Сказал, что «Тёмную ночь» можно добыть только в той лаборатории, и что она находится чуть ли не в центре сибирских лесов. Он немного сомневался, но решил дать добро.

— Лучше бы вертолёт дал, а не добро, — Антон явно испытывал к майору особые чувства.

— Вертолёт он как раз-то и даёт, но с одним условием: Владимир не летит с нами, — Эдик сказал это предложение максимально осторожно. Владимир слышал его бешеное сердцебиение.

— Что? Я правильно расслышал? Этот старый прагматик не хочет брать Владимира? Он что, совсем там того? — Антон разозлился в мгновение ока.

— Я пытался ему это объяснить, но он как упёртый баран на новые ворота. Ни в какую, — толстячок склонил голову.

— Летите без меня, — Владимир улыбнулся. — Раз ваш командир так желает. Я составлю вам компанию как-нибудь в другой раз. Всё хорошо. Подожду вашего возвращения.

— Летим только с тобой, либо вообще не летим. Передай так этому седому дураку. Совсем, что ли, его маразм изнутри выжрал? — Антон побежал в туалет. Рвотные позывы давали о себе знать.

— Думаю, он не согласится тебя взять, — виновато произнёс Эдик.

— В этом нет твоей вины. Раз не хочет, то я и настаивать не буду. В другой раз как-нибудь, — Владимир улыбнулся и хотел уже уйти, как из квартиры вышел Антон.

— Я поговорил со стариком. Поставил свои условия. И он согласился. Владимир, ты летишь с нами.

— Хм, быстро, однако он сдался. Что ты ему сказал? — Эдику стало дико интересно.

— Сказал, что всажу пулю одному человеку с собственной гравитацией, — Антон подмигнул Эдику. Тот аж побледнел.

— Так завуалировано назвать человека толстым — это надо очень постараться, — Эдик вроде бы и обиделся, но в то же время был рад, что с ними летит Владимир. Почему-то он с ним чувствовал себя под защитой. Антон, как-никак иногда слишком агрессивным бывает, и не всегда это идёт на пользу жизни и состоянию здоровья отряда.

— Вертолёт будет через сорок минут, — сказал Владимир, так как услышал звук приближающего вертолёта